Тексты 97-07. Владислав Сурков
старше, чем они, и я бы хотел с высоты своего полупочтенного возраста дать им несколько советов.
Я бы назвал свое выступление, с вашего разрешения, «Напутствие начинающему либералу». Я не буду анализировать Февраль 1917 года с исторической точки зрения, а постараюсь дать интерпретацию масскулыурную.
Мне кажется, вольный пересказ тех событий выглядит примерно так. Вышли на улицы либералы с бантиками, провели бескровное свержение монархии, учредили демократию, потом неизвестно откуда пришли злобные большевики и с помощью малокультурных матросов отняли бантики у либералов и водворили в стране тиранию похуже самодержавия. Примерно так, мне кажется, большинство людей, не специализирующихся на этих вопросах, в целом воспринимает эту картину. Это и заслуга советской масскулыуры, и, в общем-то, и сегодняшней, настолько, насколько она интересуется этими вопросами.
На мой личный взгляд, Октябрь произошел уже в Феврале. Он был, по крайней мере, предрешен, и власть ни минуты, на мой взгляд, в то время не принадлежала демократической общественности. По факту реальная власть, революционная энергия, реальная политическая сила были на стороне самых радикальных и экстремистских группировок в России. Вся недолгая агония Временного правительства – демонстрация некоего отступления этой самой демократической общественности с исторической сцены. Мне кажется, и сами Георгий Львов и Александр Керенский не очень верили, что организация, в которой они работали, называется правительством. Оно и было временным, даже кратковременным. Оно было декоративным, а за ним разворачивались очень опасные и просто-напросто кровавые события, которые в итоге привели к известным всем последствиям.
Мне кажется, что
политическое самоубийство правящих, мыслящих, имущих, служащих классов России произошло задолго до Февраля. Возможно, тогда, когда вся эта масса двинулась в свой освободительный поход, во времена ли Достоевского или декабристов, не имея ни достаточной интеллектуальной самостоятельности, ни способности к самоорганизации и политическому самоуправлению.
Именно тогда, на мой взгляд, демократия была заранее проиграна правящим классом Российской империи.
Почему они не обосновали и не обеспечили эволюционный путь развития страны, как во многих других обществах, – это долгий разговор. Действительно была и неповоротливость власти, и, наверное, большая безответственность многих ее критиков. Еще раз повторюсь: мне не хотелось бы как-то оценивать деятельность людей той эпохи, которых, конечно, из нашего исторического далека нам легко поучать задним числом. Это действительно была для многих трагедия и личная, и мировоззренческая, и политическая. Мне бы хотелось сегодня сказать не об этом, а постараться отметить те моменты, которые мы должны особенно помнить для целей практической политики сегодняшнего дня.
Александр Сергеевич[4] уже говорил сегодня, что многое повторяется, причем почти дословно. Думаю, что в этом
Ципко. – Примеч. ред.