Эмоционально-нравственная сфера пожилых людей (опыт психологического исследования). Т. Н. Сахарова
период Средневековья складываются предпосылки для достижения индивидуального удовлетворяющего долголетия, а завершение жизненного пути человека рисует софийный образ старости. Софийность же понимается как стремление к воплощению индивидуального Логоса, как духовный вектор к тайнам божественной премудрости. Наивысшее проявление сущности старости обнаруживается в уникальном явлении православия – старчестве. Здесь старость не связана с ее биологическим проявлением, а представляет собой высшую степень духовного совершенства на пути к бессмертию и богоуподоблению, искуплению греха всечеловеческого. Христианский образ старости и наиболее яркое его проявление – святая старость – есть реализация того, что подспудно заложено в каждой личностной душе – внутреннее неприятие, духовный иммунитет против физической старости и смерти[43].
Когда в человеке и в социуме умирает чувство святого, происходит распад бытия на части, порождающий феномен одиночества. Это состояние, на наш взгляд, все сильнее проявляется в последующие эпохи и во многом присуще современному образу старости[44].
В эпоху Возрождения проблемы старости не выступают актуальными для культуры, поскольку ренессансная идеология была направлена, прежде всего, на создание образа совершенного человека, который не связывался с обликом старика. К достоинствам старости, в соответствии с платоновской традицией, относили, прежде всего, мудрость, на что и обращалось внимание в многочисленных сочинениях (например, в «Утопии» Т. Мора). Негативные последствия старости у мыслителей эпохи Возрождения не вызывали особого интереса. Так, Т. Мор упоминал, что многие старики «выживают из ума» и не способны выступать в роли наставников юношества[45]. На этом интерес к их судьбе заканчивался.
Впоследствии, в эпоху Просвещения и время господства позитивизма, проблемы философского осмысления старости также не получили широкого освещения. Продолжая традиции Возрождения, деятели Просвещения основную роль стариков в новом просвещенном обществе видели весьма традиционно – быть наставниками. Впрочем, философия Просвещения, в отличие от более ранних концепций, предполагала необходимость помощи всем престарелым, вне зависимости от их личных заслуг перед социумом. Однако в основе такой позиции лежали лишь чисто рациональные мотивы создания идеального человеческого общества[46].
В последующей истории вплоть до сегодняшнего дня образ старости срастается с проблемой одиночества. В исследованиях отмечаются различные уровни и аспекты одиночества старых людей, среди которых особо выделяются такие, как космическое, культурное и социальное одиночество[47].
В целом, начиная с Древнего Египта и включая эпоху Возрождения, изображение старости обнаруживает стереотипный характер – одинаковые сравнения и описания, касающиеся
Дубровская Т. Ю. Указ, соч.; Коротчик Н. А. Указ. соч.
Биксон Т. К., Перло Л. Н., Рук К. С., Гудчайлдс Ж. Р. Указ. соч. – С. 512–551
Мор Т. Утопия. – М., 1953.
Дубровская Т. Ю. Указ, соч.; Коротчик Н. А. Указ, соч.; Красальская Т. В., Шаталов А. Т. Философские проблемы геронтологии. – М., 1978; Краснова О. В., Лидере А. Г. Социальная психология старения: Учеб, пособие для студ. высш. учеб заведений. – М., 2002; Монтень М. О возрасте // Монтень. Опыты. – Т. 1–2. – М., 1979.
Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. – М., 1992; Кон И. С. Многоликое одиночество // Знание – сила. – 1986. – № 12. – С. 40; Пепло Л. Н., Мицели М., Мораш Б. Одиночество и самооценка // Лабиринты одиночества. – М., 1989. – С. 169–191; Рук К. С., Пепло Л. Н. Перспектива помощи одиноким людям // Лабиринты одиночества. – М., 1989. – С. 512–551.