Возвращение с Западного фронта (сборник). Эрих Мария Ремарк
не приносят. Йозеф Хамахер поясняет:
– Теперь мы его не увидим. Они снесли его в мертвецкую.
– Что это за мертвецкая? – спрашивает Кропп.
– Ну, палата смертников.
– Да что это такое?
– Это такая комнатка в конце флигеля. Туда помещают тех, кто собрался протянуть ноги. Там стоят две койки. Ее все так и называют мертвецкой.
– Но зачем же они это делают?
– А им так меньше возни. Потом, это удобнее – комнатка-то находится как раз у лифта, по которому подымаются в морг. А может быть, это делается для того, чтобы никто не умирал в палатах, на глазах у других. Да и присматривать за ним легче, когда он лежит один.
– А ему самому-то каково?
Йозеф пожимает плечами:
– Так ведь кто туда попал, обычно уже не очень-то соображает, что с ним делают.
– И что же, здесь все это знают?
– Кто здесь уже давно, те, конечно, знают.
…После обеда на койку Франца Вехтера кладут новенького. Через несколько дней его тоже уносят. Йозеф делает выразительный жест рукой. Он не последний – на наших глазах приходят и уходят еще многие.
Иногда у постелей сидят родственники; они плачут или тихо, смущенно разговаривают. Одна старушка не хочет уходить, однако нельзя же ей оставаться здесь на ночь. На следующее утро она приходит очень рано, но ей следовало бы прийти еще раньше, – подойдя к койке, она видит, что на ней уже лежит другой. Ее приглашают пройти в морг. Она принесла с собой яблоки и теперь отдает их нам.
Маленький Петер тоже чувствует себя хуже. Его температурная кривая угрожающе лезет вверх, и в один прекрасный день у его койки останавливается низенькая коляска.
– Куда? – спрашивает он.
– В перевязочную.
Его поднимают на коляску. Но сестра делает промах: она снимает с крючка его солдатскую куртку и кладет ее рядом с ним, чтобы не заходить за ней еще раз. Петер тотчас же догадывается, в чем дело, и пытается скатиться с коляски:
– Я остаюсь здесь!
Они не дают ему приподняться. Он негромко кричит своими продырявленными легкими:
– Не хочу в мертвецкую!
– Да мы везем тебя в перевязочную.
– А на что вам тогда моя куртка?
Он уже не в силах говорить. Он шепчет хриплым, взволнованным шепотом:
– Оставьте меня здесь!
Они ничего не отвечают и вывозят его из палаты. В дверях он пытается подняться. Его черная курчавая голова трясется, глаза полны слез.
– Я еще вернусь! Я еще вернусь! – кричит он.
Дверь закрывается. Мы все взволнованы, но молчим. Наконец Йозеф говорит:
– Это мы уж не от первого слышим. Да только кто туда попал, тому уже не выжить.
…Мне делают операцию, и после этого меня два дня рвет. Писарь моего врача говорит, что мои кости никак не хотят срастаться. У одного из нашего отделения они срослись неправильно, и ему переламывают их заново. Это тоже удовольствие маленькое. Среди вновь прибывших есть два молоденьких солдата, страдающих плоскостопием.