Маятник Судьбы. Денис Чекалов
его не чувствуешь?
– Френки, я же не демон.
– Ты просто сытый, самодовольный сноб, которого не растрогает даже сцена массовой казни.
– Френки, что трогательного в массовой казни?
– Ты понял, что я имела в виду.
– Не уверен.
– Почему они называются христианской сектой, Майкл? Любой христианин сжег бы их на костре за то, чем здесь занимаются.
– Не думаю, что любой, Френки. И не пытайся уверить меня, будто деревья вокруг дороги засохли от того, что зло выпивает их соки. Просто сейчас осень, а мы не на берегу океана.
– Я не дура, Майкл, и понимаю, что такое осень. А деревья на самом деле истощены злом. Но почему христианская секта?
– А как еще они могли себя назвать? Сорок семь человек, из которых почти все мужчины. Правда, уже сорок шесть. Живут в одном доме, хотя не родственники. Нигде не работают. Занимаются сельским хозяйством, но ничего не продают. Дни проводят за чтением книг и массовой медитацией – кроме как христианскими сектантами, они могли назваться разве что психушкой. Но тогда пришлось бы поставить решетки на окнах.
– Это тягостное место, Майкл.
– Когда я так назвал дом твоих тетушек, ты чуть не вырвала мне желудок.
– И была права. А здесь на самом деле плохо – словно вековая пыль зла, накапливающаяся с каждым днем, тяжелым пологом легла на все живущее.
– Хорошо сказано, Френки. У меня всегда создавалось такое впечатление, когда я заходил в студенческую библиотеку. Это все потому, что здесь читают книги.
Главное здание оказалось одноэтажным. За ним поднимались другие – и стояли они без видимого плана.
– Построено ли поместье специально для чернокнижников, – спросил я, подавая Френки руку, – или они купили его потом?
– Я не знаю.
– Сэр Томас должен знать.
– Вы задержались в дороге, – произнес Соверин Риети, выходя из дверного проема.
Двери в нем не было – это принято у аспониканцев, но дом перед нами скорее походил на хижину доброго фермера.
– Мне надо было поесть, – бросила Френки. – Вам не идет форма священника.
Соверин пробежал белыми толстоватыми пальцами по воротнику святого отца.
– Жаль, что приходится обманывать людей. Но на нас и так обращают слишком много внимания. Мы должны быть, как все.
– Для этого вас пришлось бы лоботомировать, – процедила девушка.
Френки поймала мой взгляд и непонимающе нахмурила брови, потом ее глаза сверкнули неудержимой яростью.
Поскольку я выступал в роли монсеньора – пускай и исполняющего обязанности – девушке выпадала роль помощницы. Френки процедила что-то сквозь зубы относительно меня и моих привычек сваливать тяжелую работу на слабую девушку, и, раскрыв багажник, извлекла большой футляр из темно-синей кожи, очищенной от чешуи.
В нем находился топор Верховного Палача.
Френки предстояло таскать его за мной на протяжении всего рейда, и мне оставалось только гадать, какие планы мести за это подчиненное положение появляются в голове девушки.
– Вам