Конечная. Роман Смородский
Леха.
– Вам надо увидеть! – для придания веса последнему слову девочка даже слегка подпрыгнула. – Смотрите внимательнее!
Парень послушно поднес лицо вплотную к стеклу и сощурился. Ничего. То есть, абсолютно. Не получается даже определить высоту этажа. Только эта чертова дымка слегка колеблется…или это только так кажется? Кажется, что понемногу начинают вырисовываться за ней странные, ни на что не похожие очертания. Но глаза уже слезятся от напряжения – и очертания расплываются, теряя свою эфемерную форму.
А что если, – возникает вдруг тревожная мысль, – что если там, за этой дымкой скрывается что-то неописуемо страшное? Что если с той стороны сейчас хлопнет по стеклу огромное щупальце? Или лапа с окровавленными когтями? Что если из тумана возникнет лицо, обезображенное настолько, что от одного его вида можно сойти с ума? Что если – поистине кошмарная мысль – что если там, за туманом есть ужас, вовсе лежащий за гранью человеческого воображения?
Анишин вцепился руками в подоконник, слепо ища защиты в его твердости, но ничто не способно спасти человека от его собственных мыслей.
Что если…что если это вовсе не дымка? Что если весь мир за пределами этого бесконечного дома – лишь великое серое Ничто? Огромное, безразличное, поглотившее, растворившее в себе все, что Леха когда-либо знал? Что если это Ничто проберется внутрь и точно так же растворит его самого?…
– А ну, Шелупонь, не морочь человеку голову, – раздалось откуда-то сзади, как сквозь вату.
Две крепкие на ощупь руки легли Лехе на плечи и отвернули, оттащили наконец от окна. На глаза попалась девочка, с недовольной гримасой топнувшая ногой. Чувства тревоги и какой-то непонятной тоски потихоньку отступали. Парень слегка обмяк и позволил провести себя в ближайшую дверь, покрытую облупившейся белой краской.
***
Внутреннее убранство блока оказалось таким же непрезентабельным, как ведущая к нему дверь. Старинная электроплита со следами ржавчины и одинокой кастрюлей, низенький столик на покосившихся ножках, три деревянных табурета. Сбоку – проход в тесное спальное помещение с рядом одинаковых коек, заправленных грубыми на вид бурыми покрывалами. На стенах – растрескавшаяся краска болезненно-зеленоватого цвета. На потолке – желто-коричневые разводы. А за единственным окном…
– Ты в окна-то поменьше смотри, – пробасил на ухо незнакомый голос. – Была у нас девчушка – все выглядывала там чегой-то. На два дня ее хватило, разбила об стенку голову всмятку.
Леха повернул голову и окинул все еще слегка ошалелым взглядом радушного хозяина. Им оказался жилистый мужичок в тельняшке с живым морщинистым лицом.
– Мне эта сказала… – промямлил Анишин в свое оправдание.
– Шелупонь? – мужичок сморщился и неопределенно крякнул. – Ты ее конечно слушай, а и головой думать не забывай.
– А зачем она… – начал было формулировать вопрос Леха.
– Травма у меня, дяденька, – раздался сзади знакомый жалобный голос. Леха и не заметил, как она просочилась за ними в дверь. – Сижу я, понимаете,