По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4. Сергей Борисович Ковалев
отвечает отказом и велит им передать, что у них есть пятнадцать минут на то, чтобы покинуть город. А между тем русский арьергард, прикрывающий наше отступление и не ведающий обо всех этих дипломатических экивоках, обречённо бьётся до конца и почти весь погибает. В руки французов попадает практически весь обоз, штабные документы и переписка, шифры, походная церковь, часть казны и множество раненых, в том числе и генерал Остен-Сакен, получивший ранение в голову.
Для удаляющихся всё дальше и дальше от города тринадцати тысяч русских воинов прорыв превращается в сплошной кровавый, неравный бой. Французы набрасываются на них и слева, и справа, буквально наступают на пятки, бьёт артиллерия. Отступающие тремя колоннами остатки нашей армии, отчаянно огрызаются, то и дело бросаются в штыковые контратаки. Но никто не паникует, не бежит, не сдаётся в плен. В конце концов преследование прекращается: французам этот день тоже дался нелегко, они тоже страшно утомлены и решают: хватит. Так стойкость, дисциплина и традиционное героическое самопожертвование русских солдат и офицеров спасают их неудачливого командующего. К вечеру уцелевшие части корпуса Римского-Корсакова во главе с ним самим могут, наконец, вздохнуть с облегчением: неприятель оставил их в покое.
Итог сражения для русской армии однозначен: это разгром. Погибают от 3.000 (по данным Римского-Корсакова[299]) до 6.000 (по французским данным[300]) человек. В плен попадают не менее 5.200 человек[301] (подавляющее большинство – раненых), в том числе три генерала (ранены все) и 133 офицера[302]. У французов остаётся 26 русских орудий[303], 9 знамён[304], множество ящиков с боеприпасами, палаток и другого военного имущества. Но самое главное, что успехом наша швейцарская кампания закончиться отныне не может, и Суворову теперь нужно думать о спасении своих сил.
В нашей стране ход Второй битвы при Цюрихе неизвестен почти никому. Может быть, какая-то логика в этом есть: проиграли, что ж теперь вспоминать-то? Но вы прочли её описание, и вам что – разве стыдно стало? За Римского-Корсакова – да, за некоторых его генералов, пытавшихся сдаться, – да, а за подавляющее большинство наших солдат и их командиров, в том числе тех же генералов, – нет! Они – в который уже раз! – продемонстрировали такое мужество и героизм, что сам Массена́ потом отметит, что русские «оказали в этом сражении сопротивление изумительное»[305]. Будучи брошенными рядом своих высоких начальников, они в одиночку бились уже не за победу, а за свою честь, за честь русского оружия, за честь нашей страны. И в плену оказывались в основном вследствие ранения – обратили внимание? (Наши солдаты говорили потом, что их победил не неприятель, а собственный генерал[306].)
Что же касается Римского-Корсакова, то главным виновником поражения следует назвать, конечно же, его – на то он и главнокомандующий. Пренебрёг разведкой, буквально чуть ли не проспал начало
Д.А. Милютин «История войны России с Францией в царствование императора Павла I в 1799 году», СПб., типография Штаба военно-учебных заведений, 1853, т. 4, стр. 302; Римский-Корсаков, по его собственным словам, считал эту цифру оценочной и включал в неё также раненых.
Op. cit., стр. 303.
Op. cit., стр. 103.
Op. cit., стр. 303.
Op. cit., стр. 304.
Там же.
Цит. по: op. cit., стр. 104.
С.Э. Цветков «Александр Суворов. Беллетризированная биография», М., издательство «Центрполиграф», 2001, стр. 470.