По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4. Сергей Борисович Ковалев
недостаток сей сделался ещё ощутительнее, но здесь оказался оный в совершенстве. Наши сухари, навьюченные с мешками на казачьих лошадей, все без изъятия пропали /…/ потому, что бо́льшая их часть состояла из белых и пресных, которые от ненастной погоды размокли и сгнили /…/. Мы копали в долинах какие-то коренья и ели, да для лакомства давали нам молодого белого или зелёного швейцарского сыру /…/, который нашим русским совсем был не по вкусу /…/. Кожа рогатой скотины не была изъята из /…/ употребления; её нарезывали небольшими кусками, опаливали на огне шерсть /…/ и таким образом, обжаривая воображением, ели полусырую»[314]. Обратите внимание, что это пишет офицер. А что же тогда было у солдат?! Но слушайте дальше: «Сверх сего кожа нужна была и для другого предмета: многие чувствовали недостаток в обуви и сбережение своих ног предпочитали сытости желудка; /…/ отрезывая лоскутки кожи, обёртывали ею свои ноги /…/. Некоторые из офицеров должны были прибегнуть к сему же средству, чтобы сохранить свои ноги от острых камней и повреждений /…/»[315]. Но несмотря на это Суворов отдаёт строгий приказ: у местного населения ничего не отбирать, продукты только покупать. А у швейцарцев у самих-то с продовольствием не густо (ведь здесь побывали французы), так что хлеб тут буквально на вес золота, а те, кто находили одну-две картофелины, считались счастливчиками. Великий князь Константин за свой счёт покупает у местных жителей продукты и раздает их солдатам. Этого хватает на один день. Но самое печальное другое: у французов в Швейцарии не менее 60.000 человек[316], а у нас – 18.000[317].
Военный совет в Муотенской долине – самый драматичный момент Швейцарского похода. Первым в трапезную монастыря сестёр-францисканок Святого Иосифа, в которой было назначено это совещание, заходит князь Багратион. Он прибывает несколько ранее обусловленного времени и видит Суворова – в фельдмаршальском мундире и при всех орденах – быстро шагающего по комнате, ничего вокруг себя не замечающего и бросающего отрывистые фразы: «/…/ помилуй, Господи! … да, и это нужно, – да, вовремя; … а нужнее-то – знать [как] вести войну; знать местность; уместь расчесть, не дать [заманить] себя в обман, уметь бить… А битому быть – немудрено! … погубить столько тысяч! … и каких! … в один день! помилуй, Господи! …»[318]. Багратион тихо выходит.
Вскоре собрались все приглашённые и вошли в трапезную. Среди них был и великий князь Константин. Фельдмаршал остановился, поклонился, потом закрыл глаза, как бы собираясь с мыслями. Через несколько мгновений, окинув всех быстрым горящим взглядом, он начинает говорить – громко, эмоционально, уверенно. «Корсаков разбит и прогнан за Рейн. Готце пропал без вести, и корпус его рассеян! /…/ весь план наш – расстроен!»[319]. Дальше он вспоминает все интриги против него со стороны австрийского правительства, преждевременный уход из Швейцарии эрцгерцога Карла, что во многом привело к поражению под Цюрихом, отсутствие мулов в Таверне и вызванную
Цит. по: Г.П. Драгунов «Чёртов мост: По следам Суворова в Швейцарии», М., издательский дом «Городец», 2008, стр. 144.
Цит. по: op. cit., стр. 144–145.
Д.А. Милютин «История войны России с Францией в царствование императора Павла I в 1799 году», СПб., типография Штаба военно-учебных заведений, 1853, т. 4, стр. 128.
Op. cit., стр. 124.
Цит. по: op. cit., стр. 126–127.
Цит. по: op. cit., стр. 127.