Великий Гэтсби = The Great Gatsby. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

      remember – помнить

      riotous – увлекательный

      scorn – презирать

      uniform – униформа

      unknown – неизвестный

      younger years – юношеские годы

      In my younger years my father gave me some advice. “Whenever you feel like criticizing any one,” he told me, “just remember that all the people in this world haven't had the advantages that you've had.”

      He didn't say any more but I understood that he meant a great deal more than that. A habit to reserve all judgments has opened up many curious natures to me. In college I was privy to the secret griefs of wild, unknown men.

      When I came back from the East last autumn I felt that I wanted the world to be in uniform. I wanted no more riotous excursions with privileged glimpses into the human heart. Only Gatsby, the man who gives his name to this book, was exempt from my reaction-Gatsby who represented everything for which I have an unaffected scorn.

      В нём было нечто gorgeous, некая повышенная чувствительность к promises of life, as if he were related to одной из тех сложных машин, которые регистрируют earthquakes на расстоянии десяти тысяч миль. Это был редкостный дар надежды, романтическая readiness, которой я никогда не находил ни в одном другом person.

      Моя семья состояла из prominent людей, которые вот уже на протяжении трёх поколений считались зажиточными. Каррауэи – это нечто вроде clan, и, по tradition, мы ведём свою родословную от герцогов Бэклу, хотя фактическим founder моей линии был брат моего дедушки, который приехал сюда в пятьдесят первом году и начал своё дело по wholesale hardware, которое мой отец продолжает до сих пор. Я никогда не видел своего great-uncle, но я похож на него: я видел портрет, который висит в конторе отца.

      There was something gorgeous about him, some heightened sensitivity to the promises of life, as if he were related to one of those intricate machines that register earthquakes ten thousand miles away. It was an extraordinary gift for hope, a romantic readiness such as I have never found in any other person.

      My family have been prominent, well-to-do people for three generations. The Carraways are something of a clan and we have a tradition that we're descended from the Dukes of Buccleuch, but the actual founder of my line was my grandfather's brother who came here in fifty-one and started the wholesale hardware business that my father carries on today. I never saw this great-uncle but I look like him-I saw a painting that hangs in Father's office.

      Я закончил Йельский университет в Нью-Хейвене в 1915-м году, ровно через четверть century после своего отца, а чуть позже я participated в Великой мировой войне. Тогда я решил двинуться на восток и изучить bond business. Отец согласился finance меня в течение года и после небольших задержек in the spring of twenty-two я приехал на восток, как мне думалось, навсегда.

      Благоразумней было бы найти rooms в городе, но дело шло к лету, и когда один молодой человек из офиса предложил мне снять дом вместе с ним, it sounded like a great idea. Он нашёл дом, картонный bungalow за восемьдесят долларов в месяц. У меня был старый «Додж» и Finnish горничная, которая прибирала кровать и готовила завтрак, а также muttered что-то по-фински, стоя у электрической плиты.

      I graduated from New Haven in 1915, just a quarter of a century after my father, and a little later I participated in the Great War. Then I decided to go east and learn the bond business. Father agreed to finance me for a year and after various delays I came east, permanently, I thought, in the spring of twenty-two.

      The practical thing was to find rooms in the city but it was a warm season, so when a young man at the office suggested that we take a house together it sounded like a great idea. He found the house, a cardboard bungalow at eighty a month. I had an old Dodge and a Finnish woman who made my bed and cooked breakfast, and muttered Finnish words to herself over the electric stove.