Я хочу, чтобы меня казнили. Герхард Блок
показателям было достаточно неожиданно, но с толку не сбивало. Биография Анатолия подсказывала, что главным его наказанием сейчас являлось отлучение от книг и интернета.
– Не так мелко я вас оценил, Анатолий Викторович.
– Лесть или издевка? – вот и получилось заинтересовать мужчину. В тот момент и я понял, что это будет некое подобие игры, где роли обозначены не так четко, как хочется изначально.
– Констатация факта. Вы не убили свою семью, как сделали двести два заключенных "Белой Ночи". Вы не одержимы голосами, как двадцать семь заключенных нашей тюрьмы. Вы не ищете встреч с журналистами, как сто тридцать восемь жителей камер. Вы – хладнокровный убийца, не потерявший рассудок и собственное я. Так какой смысл применять стандартные методики? Узнать, насколько вы экспрессивны и откровенны сами с собой? Вы никогда отсюда не выйдите, никогда не вернетесь к дочери, никогда не обнимите жену, никогда не пожмете мне руку. Все, что я узнаю, останется в стенах этой тюрьмы.
Анатолий чуть наклонил голову вбок и осмотрел меня с ног до головы второй раз, но уже с интересом, будто первый раз увидел. На его лице расплывалась довольная улыбка. Скопировав его положение головы, я записал в свой ежедневник слово "улыбка" и спросил:
– Вы улыбались своим жертвам?
– Не всем, Антон Денисович, – Анатолий выпрямился: – Мне перестать улыбаться?
– Зачем?
– Улыбка может выражать радость или иронию, приветствие или насмешку, – Анатолий уже ухмылялся, при каждом вдохе между словами переступая с ноги на ногу: – Простейший мозговой процесс, нервный импульс, который напрягает зону ответственности эмоций в мозгу. Тонус мышц слабеет на время и появляется это довольное искривление лица. Мимика в этом плане практически идентичная у всех народов нашей планеты. И вы сразу увидели, что за моей улыбкой нет искренности – лишь вежливость.
– Улыбайтесь.
– Это разрешение? – он откровенно издевался. Он хотел перетянуть одеяло на себя, хотел быть на моем месте.
– Это ответ на ваш вопрос, Анатолий Викторович. Кому из жертв вы улыбались?
Анатолий присел на край койки и прислонился плечом к стеклу, продолжая держать голову наклоненной. Он не смотрел мне в глаза, хотя неподготовленному человеку могло показаться именно так. Старый прием, известный любому дипломату – если уставиться человеку в переносицу, создается иллюзия, что собеседник смотрит одновременно в оба твоих глаза.
– Мало кому. У меня не было случайных убийств.
– Вы так много сказали про улыбку, а про жертвы говорить уже скучно?
– Антон Денисович, вы же умный мужчина, да и подготовились к разговору. Думаю, уже классифицировали разделение жертв. Как мне кажется, в первую очередь вы начали с половой принадлежности. Я прав?
– Это логично, – подтвердил я, однако заключенному нужен был прямой ответ, необходимо было, чтобы я уступил.
– Я прав? – настаивал на ответе Анатолий, но лишних движений не совершал, все так же сидел на краю.