Сад вечерних туманов. Тан Тван Энг
склон.
– Просто меняю его форму, делаю больше. – Подняв чайничек, он наполнил чашки какой-то полупрозрачной зеленой жидкостью и одну из них подвинул ко мне, словно шахматную фигуру на доске. – Вы были гостьей императора.
На этот раз его стрела попала в цель.
– Я была узницей в японском лагере, – отчеканила я, удивляясь про себя, откуда ему об этом известно.
– Когда я строил этот дом, Магнус подарил мне акварель, нарисованную вашей сестрой, – сказал Аритомо. – Он напомнил мне об этом, когда привез ваше письмо.
– Когда-то Юн Хонг выставляла свои картины вместе с другими художниками.
– Меня это не удивляет. У нее большой талант. Она до сих пор рисует?
– Она была в одном со мной лагере. – Я выпрямилась, облегчая боль в коленях: прошло много времени с тех пор, как я сидела так в последний раз. – Она умерла там.
Аритомо перехватил мою левую руку, когда я потянулась к чашке. Едва его пальцы обхватили мое запястье, как мое лицо укрылось за выражением, полным осторожности. Я попробовала выдернуть руку, но он только крепче обхватил ее, взглядом убеждая меня прекратить борьбу. Как выбившееся из сил животное, попавшее в западню, рука моя перестала двигаться, расслабленно обмякла. Он повернул ее и потрогал стежки на том месте, где были срезаны два последние пальчика на перчатке. Я вытащила руку, убрала ее под край стола.
– Вы хотите, чтобы я устроил для вас сад.
С того самого момента, как я отправила садовнику письмо, я все время твердила про себя, чту скажу ему, когда мы встретимся.
– Юн Хонг… моя сестра… она узнала о вас одиннадцать лет назад, вы только прибыли в Малайю. Это было где-то в 1940-м.
– Одиннадцать лет. – Он обратил взгляд на ничего не выражавшем лице в сторону пустого пруда. – Верится с трудом, что я уже так долго живу здесь.
– Юн Хонг восхищалась японскими садами еще до того, как мы узнали про вас. Раньше, чем вы приехали Малайю.
– Откуда она узнала о наших садах? – спросил он. – Сомневаюсь, что в те времена хоть один такой был на Пенанге да и во всей Малайе. Даже сегодня мой – единственный.
– Наш отец взял нас с собой на месяц в Японию. В тридцать восьмом. Ваше правительство собиралось покупать у него каучук. Он был занят своими встречами, а жены чиновников возили нас по городу. Мы побывали в нескольких храмах и садах. Даже ездили на поезде в Киото. – Воспоминание о том празднике (единственном разе, когда я побывала за границей до той поры) заставило меня улыбнуться. – Мне никогда не забыть, в каком восторге была Юн Хонг! Мне было пятнадцать, а она на три года старше меня. Но в той поездке… в той поездке она вела себя как маленькая девочка, а я чувствовала себя старшей сестрой.
– А-а… Киото… – тихо молвил Аритомо. – Какие же храмы вы видели?
– «Лунный Сад» в храме Киёмизу-дэра, Тофуку-дзи и храм Золотого Павильона, – сказала я. – Когда мы вернулись домой, Юн Хонг прочла все книги про японские сады, какие только смогла достать. Ей хотелось знать… она просто помешалась на том, чтобы понять, как эти сады создавались.
– Возделыванию