Сад вечерних туманов. Тан Тван Энг
произнес Аритомо, когда тамил укатил свою тачку.
– Сколько у вас тут работников?
– Когда-то было девять, – ответил Аритомо. – Когда война кончилась, они уехали в Куала-Лумпур. Теперь осталось всего пять, которые работают со мной. У них нет ни интереса, ни способностей к разбивке садов. И, как видите, они не понимают моих указаний.
– Вы тут уже одиннадцать лет, – сказала я, оглядываясь вокруг. – Я думала, за это время можно завершить любой сад.
– Я постоянно кое-что меняю в нем, – прозвучало в ответ. – Солдаты, явившиеся меня забрать, находили удовольствие в том, чтобы порушить мой сад. Долгое время я сомневался: а есть ли смысл восстанавливать его? Не хотел, чтобы толпа солдат снова уничтожила его. Я тянул с восстановлением и взялся за работу лишь несколько месяцев назад.
– Эти изменения… сколько времени займет закончить их?
– По-видимому, еще год. – Аритомо остановился осмотреть росшие рядком цветы геликонии. – Есть кое-какие новые идеи, которые мне хочется осуществить.
– Это что-то долгонько, чтобы просто подправить сад.
– Вот теперь ясно, что знаете вы слишком мало. Камни надо выкопать и переместить. Деревья извлечь и посадить заново. Все должно делаться вручную – все полностью. – Аритомо сломил прутики с низко свисавших ветвей. – Так что, как вы понимаете, ваш заказ я принять не могу.
Я была подавлена горечью разочарования. И в конце концов выговорила:
– Я готова ждать год. Даже два, если будет необходимо.
– Ваше предложение меня не интересует.
Он быстро пошел к большому валуну, возвышавшемуся над живой изгородью. Секунду спустя я последовала за ним. Камень доходил мне до бедер. На его плоской поверхности было полое углубление размером с небольшой тазик для умывания. Вода стекала по бамбуковому лотку, наполняя углубление, прежде чем перелиться по сторонам через край. Рядом с этой природной чашей лежала трубочка из бамбука. Аритомо опустил ее в воду и стал пить, а напившись, передал трубочку мне. Поколебавшись, я взяла ее.
Вода была ледяной, отдавала на вкус мхом и минералами, дождем и туманом. Склонившись, чтобы опустить палочку, я скользнула взглядом по поверхности воды к проему в изгороди, через который в отдалении была видна одинокая горная вершина. Вид был до того неожиданный, до того идеально обрамлен листьями, что я на мгновение замерла. А когда выпрямилась, спокойствие утекло из меня, оставив ощущение утраты.
– Чайный мастер привел в ужас своих учеников, устроив в своем саду живую изгородь, которая закрыла вид на Внутреннее море, – и это составило славу его школе, – заговорила я скорее сама с собой. – Он оставил в изгороди один только проем и поставил перед ним чашу. Всякий пивший из нее должен был склониться и взглянуть на море через этот проем.
– Где вы слышали эту историю?
На какое-то мгновение мне захотелось сказать ему, что это Юн Хонг вычитала в какой-то книжке, но почему-то я поняла, что он мне не поверит.
– Один джап рассказал мне, – произнесла