Крест. Галина Владимировна Остапенко
ножом такую мороженку, мы лакомились ей вместо городского мороженого, о котором местные дети и не знали.
Очень любили мы жевать серу. Куда современной жевательной резинки до натуральной, пахнущей лесной смолой жвачки! Светлые наплывы смолы лиственницы – «светляки», мы ножом отковыривали от поленьев, которыми топили печь. А взрослые приносили эти светляки из леса помногу. Наша тетя Маруся мастерски вытапливала серу. В чугунок на дно наливалась вода. Сверху чугуна накладывались рядами тонкие лучины, но не плотно друг к другу, а с просветами, решёткой. Поверх лучин вниз смолой укладывались светляки. Все это ставилось в русскую печь на остаточный жар. От высокой температуры смола плавилась и капала в воду. Сера была очищена от всяких примесей. До чего вкусна это жвачка! Мы жевали ее целыми днями, бегая по улицам, и не замечали голода. Домой лишний раз не хотелось бежать на обед, нас спасала сера. Жуешь – вроде бы и сыт. Местные все жевали с прищелком. Во рту сера складывается пополам, пузырек воздуха при надавливании зубами, разрывается и щелкает. Это было шиком жевания. Я тоже научилась жевать с прищелком. Какие это были замечательные времена! Вот она, настоящая жизнь, в движении, не замечая, как бежит время.
Летом я отказывалась ехать в санаторий. При воспоминании запаха лекарств меня тошнило. Да и родные уговаривали маму не отсылать меня в город: «На свежем лесном воздухе девочке лучше» – говорили они. И я оставалась в деревне.
Мы играли в прятки, в мяч. На краю деревни была выкопана огромная яма для силоса. Мы носились по краю этой ямы, догоняя друг друга. Ваня, мой троюродный брат, развернулся и побежал навстречу. Вдруг бах! И я на спине. У меня со лба течет кровь, у Вани – изо рта. Зуба у него как не бывало! Это мы на бегу столкнулись. Я побежала на речку замывать свою кровь. Зубом он рассек мне лоб. И снова продолжаем бегать и смеяться. Вечером я заметила, что переносица моя стала выпуклой, глаза сузились. Начался отек всего лица. Видимо, с водой я занесла инфекцию в кровь. Или это было от зуба. Родители всполошились. Поднялась высокая температура, как при воспалении легких в Усть-Куте. В деревне была одна фельдшерица, но и она уехала по делам в район. Оставался только ветеринар. Позвали его. Со страхом этот дяденька осмотрел меня и сказал, что попробует помочь, но не гарантирует положительного результата: «Началось заражение крови» – сказал он. Тут же сделал какой-то укол. Мне было настолько плохо, что я временами теряла сознание. Добрый «доктор Айболит» не отходил от меня несколько дней. Колол, давал лекарства. Постепенно температура стала спадать, уменьшился отек. Вместо щелочек глаза снова приняли свою форму. И опять я была на ногах. И говорила благодарные слова вместе с родителями моему спасителю. Доктора Айболиты помогают, оказывается, не только животным.
Через два года маму перевели в другую деревню – Тарасово. Это рядом с Муноком, в двадцати километрах вниз по реке. Из Мунока постепенно люди стали переезжать в Казачинское – районный центр, поближе к цивилизации.