Эпюра. Том 1. Роман Олегович Карпинский
– ванна. Там теперь центр всего. Видел и большее и делал распутное, но сейчас, апогей ракурса жизни здесь.
Что со мной? Это просто женская шкура, ничего больше. Что я такое увидел? Все больше вопросов и никаких ответов. Что значит распорядились проводить со мной время? Кто она? Почему не завизжала, увидев меня? Наверное, уже так вламывались, заставляли обслуживать людей, я не первый.
– Я-я, – показала бесстыдница рукой на полотенце, – подайте его, пожалуйста, вон то.
Девка встала на пол ванны в полный рост передо мной. Взгляд ее пал точно на уровень моих глаз. Я же без колебания смотрел вниз, где лежал раньше объект внимания. Не успел перефокусироваться.
– Вы меня слышите? Подайте полотенце.
Я сейчас не воспринимал ее речь. Тогда она приложила свои руки в моей щеке. Холод. От ладоней, исходил холод. Меня отпустило от увиденного. Что там надо подать? Полотенце? Мысли фантомами загорались и исчезали. Не успевал понять – все слишком быстро.
Обернулся на сто восемьдесят солдатом на месте. От полукруга голова совсем адаптировалась. Красное полотенце лежало на тумбочке. Несколько шагов до просьбы.
Поднял, заново повернулся. Потолок застилался паровой завесой.
Дичка вышла из ванны. Вся мокрая, а голова, волосы сухие, не стала мыть.
– Теперь подойдите и отдайте его.
Сука! Заново залип! Теперь уже фокус был на лице, смотрел и казалось родным. Чем? Глазами, формой, цветом кожи? Ничем, просто бабский face. Ничего особенного. С таким ходят тысячи. Все, стоп. Нужно сейчас отдать полотенце, – отдал себе приказ.
Я подошел к мокрой, смотря точно в глаза. Все что ниже рассеивалось. В центре восприятия только ее лико. Все мои движения, последние две минуты заменены движениями роботов-терминаторов, которых любят показывать в восстаниях машин против людей.
Подойдя на расстояние пяди, протянул полотенце.
С ее стороны улыбка. Не берет то что просила, улыбается, стоя вытянуто, как на рентгене. С тела ее текли капельки водяной лавы. Такая мороженная ладонь, искупанная в кипятке, все равно осталась холодная. Что с ней? А может что со мной?
Животный инстинкт не работал – трахать ее не хочу, подчинять тоже. Что со мной?
Резко открылась дверь. Григорий Романович зашел, увидел нас рядом. Гость шатался еще больше, чем до его похода наверх. Принял значит, много принял. Прямо из той бутылки, что прошла весь маршрут и сейчас сдавлена в его кулаке.
На входе даже пальто не снял. В носках зато – чистоту любит.
– Ты уже познакомился? – подошел ко мне, – нет?.. Значит знакомься – Викро-о-рия.
Григорий Романович сжал ее грудь и потряс, произнося при этом ее имя несколько секунд. На женском лице было омертвение, такое же как у Лизы в сауне.
Мою правую руку схватил хозяин, поднес ко второй груди.
– На, потрогай. Мне из трех потаскух больше всего ее бюст нравится, – приставил пальцы к персиковому соску как на цвет, так и на ощупь. Сейчас мокрая, а сухая когда, наверное, точь в точь, как гробовой бархат.
Только