Неисповедимые пути. Сборник рассказов. Ирина Васильевна Галыш
по телефону сказал, что не сможет забрать его из больницы. Поэтому домой пришлось ехать автобусом.
Месяц в травматологии отдалил остроту утраты прежней незамысловатой жизни. В которой все краски были чистыми, без примесей напрасных сомнений и глупых ожиданий. Там остался образ настоящего мужчины-кормильца. Готового добросовестно трудиться простым рабочим, содержать семью, оплачивать вуз дочери…
Первые впечатления за больничными стенами неожиданно вернули неприятные чувства. На самом деле, честному человеку без образования в России достаточно на секунду выпасть за пределы внимания фортуны, как его романтический образ рабочего превращается в кучку песка. Годного, разве что, для тушения пожара или посыпать гололёд.
Такой человек теряет привычное уважение мнимых друзей, чувствует их жалость и суеверное желание избегать неудачника.
Какая-то старуха подскочила и уступила самое удобное место, рядом с водительской кабиной, где руку на помочи никто не сможет ненароком задеть. Видно было, что ей любопытно. Но, заметив холодный взгляд, проглотила готовые сорваться неуместные вопросы. Только спросила, не открыть ли бутылку с водой. Он отказался.
Сначала пристроил поудобнее культю, потом мысли скользнули на приятную тему (молодость оптимистична де-факто). Скоро будет дома. Ещё полгода на больничном.
Времени хватит, чтобы всё утряслось-улеглось, чтобы привыкнуть к мысли об инвалидности… Впервые слова мамы про учёбу не показались пустыми.
Водитель слушал передачу про ветеранов. Трансляцию глушил шум двигателя. Долетали обрывки фраз. Геройский…низкий поклон… память. Над Мончегорском небо прорезал гул военного самолёта. Наверное, под настроение вспомнился один старый знакомый.
– Сколько времени с тех пор прошло? Лет десять, никак, – удивился Иван.
Все, кроме него, звали Гугу Цыганом (с ударением на первый слог). Как тот сам напросился, когда вернулся из тюрьмы.
Ванька тогда, совсем ещё зелёный, до армии, работал на обогатительной фабрике сушильщиком вермикулитового концентрата. Там и познакомились.
Времени на разговоры вообще-то не было. Но старик к нему расположился и часть своего обеда как бы размышлял вслух. Хочешь – слушай, не хочешь – не слушай. Иван обычно молчал. Разговор обрывался, когда обед заканчивался. Получался такой неоцифрованный сериал.
Парень не мог сказать, интересно ли было. Но привычка считаться с возрастом не дала этим беседам прекратиться. Только Ванька в столовую – мужик уже тут как тут, с дежурным гуляшом с кашей в эмалированной миске и куском чёрного хлеба. В конце обеда приносил им два стакана компота. Вроде как в знак благодарности…
Щурился, поблёскивал глазом из-под лохматой брови, кривил в усмешке щербатый рот под носом сливой, хрипло посмеивался и становилось видно, что на самом деле он ещё вовсе не старый.
В автобусе Ваня вспомнил Гугу. Из-за несчастного случая, происшедшего с ним самим, история знакомого по-новому отозвалась в душе.
Судьба этого рабочего не укладывалась