Неисповедимые пути. Сборник рассказов. Ирина Васильевна Галыш
гаражами, выкрашенными зелёной краской. Только с краёв нескольким десяткам достался синий цвет. Рачительность ГСК* – не иначе. С плоскими крышами, покрытыми полуметровым снежным покровом. Сотни пирожных для гигантской свадьбы.
Посередине урочища в крутых берегах протекал открытый узкий ручей. Поражённый раком мочеточник города. Над его буро-коричневой жижей курился зловонный пар. Десять шагов по мостику над ним могли вывернуть наизнанку сладковатой тошнотворной смесью гнили и химии.
Обычно Штырь и Летка в этом месте ускорялись и, поднявшись по лестнице, глубоко вздохнув, продолжали обход долины по верхней её границе – километра три-четыре длиной. Этого вполне хватало до вечера и старику, и собаке.
Но в тот день всё пошло не так.
Стояла необычная для будней тишина. Со строительной площадки не доносились удары гидромолота. Городская какофония сюда не проникала. Ни одного вскрика случайной птицы. Ни звука. Сверху смотрела одноглазая вечность.
Только они миновали зловонное место и начали подниматься по лестнице, прямо за гофрированной металлической преградой, на уровне ног, раздался резкий механический визг. Настолько внезапно, что Летка подскочила вверх на две головы. С силой вырвала поводок из рук Штыря, отчего тот упал как подрубленный, и пулей улетела вверх. Между порванными краями листов дед уловил слепящий глаза блеск и зажал пальцами уши от нарастающего сверлящего мозг звука. Тот молниеносно достиг верхнего края лестницы и с сокрушительным грохотом рассыпался в углу заграждения.
Пока старик на четвереньках добирался до верхней площадки, он почти смирился со своей бренностью и готов был первый раз за двадцать лет позвонить единственной дочери, с которой поцапались из-за полной ерунды, чтобы просить её забрать к себе. Но, увидев Летку, сходу стряхнул с себя малодушную слабость.
Собака лежала на боку. Её тело сотрясала мелкая спастическая дрожь. Гордость породы – миндалевидные глаза были как у дохлой рыбы.
– Ну ты это чего? Давай, поднимайся! Нам вона ишо скока топать!
И когда пёс не среагировал, Штырь, так и не поднявшись сам, на четвереньках стал гладить собачью голову, приговаривая: «Леточка, ну ты чего? Вставай! Ну пойдём ужо! Эх, как же так-то! Ну вставай, девочка!». Не замечал, что борозды на лице холодит вода, что колени занемели и уже не разогнутся ни за что. Всё гладил и гладил свою собаку, утешая. Пока не почувствовал, как она лизнула ладонь.
Старое сердце выпустило экстрасистолу и Штырь сел на задницу. Подтянул к себе Летку, и они посидели ещё, пока она не встала. Не оглядываясь, медленно двое удалялись от чего-то ужасного.
Пережитое так потрясло, что пройти весь путь в тот раз не представлялось возможным. Поэтому, дойдя до первого спуска к гаражам, старик решил им воспользоваться, чтобы сократить расстояние. Но Летка неожиданно повернула направо. Не перечить же псине, едва не отдавшей Богу душу. Штырь поплёлся следом.
Они шли по правому берегу канавы. Здесь, на удивление,