Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт. Борис Конофальский
ничего смотреть не стану, – говорит кавалер. – Хозяйкой дома будет госпожа Ланге, пусть она сама себе и смотрит.
– Ах вот как? Она мне об этом ничего не сказала.
– Да, хозяйкой будет она, а вы сделайте хороший дом. Дом, в котором всё будет: и конюшни, и каретный сарай, и всё, всё, всё… И уложитесь в, – он мгновение думал, – в восемнадцать тысяч талеров.
Волков обещал Бригитт двадцать, но знал, что ловкий строитель после двадцати потраченных тысяч будет просить ещё, на недоделки. И поэтому сказал строго:
– Слышите меня, де Йонг? Восемнадцать тысяч!
– Я всё понял, господин генерал.
– И это не всё, скоро, может уже через день, тут, в моей земле, будет тысяча человек.
– Тысяча человек? – удивился де Йонг.
– Вы разве о том не слышали? – в свою очередь удивился Волков.
– Ну, ваш управляющий говорил мне, что прибудут люди, но я думал, что тысяча человек это фигура речи…
– Нет, это не фигура речи. Это тысяча душ людей, которым надобно помочь с жильём, иначе зиму переживут не все. Зимы здесь, в предгорьях, вовсе не мягкие.
– Это я знаю, – кивал архитектор, кажется, он был доволен, – знаю.
– До ноября нужно будет построить хоть две сотни каких-нибудь лачуг, чтобы были очаги для готовки пищи и для сна места.
– Да-да, я понимаю, – кажется, архитектор был счастлив, что работа у него не заканчивается.
– Найдите моего племянника, приходите вечером ко мне оба. Надо будет посчитать, сколько нужно будет леса и прочего для этого.
– До ужина будем у вас, – обещал архитектор.
А кавалер с трудом встал с мешков и пошёл к карете. Как хорошо, что взял у Бригитт карету. Сил влезть на коня у него сейчас просто не оставалось. Только опозорился бы перед своим выездом.
Глава 8
А с женой вдруг произошли перемены. Монахиня, что ли, её научила. Раньше была Элеонора Августа к нему спесива до брезгливости. А тут вдруг ласкова, и заботу свою ему всячески выказывала. Вышла во двор встречать супруга, лишь услыхав крики мальчишек, что господин едет, и пошла к нему сама, переваливаясь по-утиному и придерживая большой живот, когда он вылезал из кареты. И обниматься полезла. Бригитт в стороне стояла, едва улыбку сдерживая.
А жена стала сама слугами распоряжаться, да покрикивать на них взялась, прямо хозяйка имения:
– Не стойте столбами, олухи, несите господину воду, мыться. Одежду чистую. Еду… Мария, что там есть у тебя? Неси всё на стол!
– Ванну, – сказал Волков, обнимая жену не шибко крепко, – ванну принять хочу.
– Слышали? Петер, Матиас, носите воду, дрова, готовьте господину ванну. Эй, Гюнтер, ты новый лакей господина, где его вещи, второй день сидишь, бездельничаешь, отдал бы вещи господина прачке.
Всем работу нашла быстро. И сама дочь графа, изредка бросая косые взгляды на Бригитт, усадила его в кресло у стола, стала ему помогать снимать одежду. Виданное ли дело?! Точно её монахиня этому всему научила. А Волков уж и не знал, как быть. Всё это казалось ему таким странным,