Excommunicado. Ди Темида
в моей жизни этот ублюдок будет напоминать постоянно, вне зависимости от контекста…
– Каждый думает в первую очередь о себе, Джейн. Вы, право, слишком наивны порой, – Рамирес с силой захлопывает последнюю папку, мрачнея, и только в этот момент я замечаю, что в ней он ничего не подписывал. Взгляд цепляется за пару букв на обложке: «H.Ltd», но я не успеваю вникнуть в это, потому что папка под предупреждающим взглядом Смита прячется под его подмышкой.
Если бы я не была так занята собственным раздраем и постоянной напряжённой атмосферой между мной и Альваро, наверное, заметила бы то, как в его взгляде появились сосредоточенность и ярость, адресованные явно не мне или помощнику.
– Для меня это всё нелогично: платить мне зарплату, хотя я здесь, потому что должна эквивалентом своей юридической практики вернуть вам двести тысяч. Это так не работает, – шепчу я, еле унимая дрожь, и надеюсь получить хоть какие-то внятные объяснения всему происходящему.
Я должна работать на «Сомбру», но за двадцать минут непонятного словесного пинг-понга не получила никаких инструкций и указаний. Зато с лихвой позволила задеть себя во всём и снова унизить. Зачем я вообще Рамиресу на какой-то чёртовой выставке и не только?..
Мысль о том, что он окончательно сделает из меня ручного зверька, теперь ещё и живущего на подачки, не отпускает и грызёт внутри не хуже тысячи крыс.
Я снова касаюсь виска, жмурясь и пытаясь сформулировать что-то весомое, но Рамирес поднимается с места, озирая меня свысока, и бесцветно проговаривает, явно пребывая раздумьями где-то далеко:
– Это остаётся на мне, и это всё, что вам нужно знать, Джейн. А теперь мы с Энтони оставим вас одну на несколько минут. Когда я вернусь, настоятельно рекомендую остыть к этому моменту, чтобы мы смогли продолжить.
Когда дверь за ними закрывается, я обессиленно поникаю в кресле, искренне желая исчезнуть. Разум заполнен такой кашей, что совершенно не облегчает мигрень. Положив голову на руки, я закрываю уставшие глаза и медленно считаю до ста, надеясь как-то разобраться в хаосе прошедшей беседы.
Не знаю, на какой именно цифре бесшумно зашла секретарь, но когда я поднимаю голову обратно, досчитав до конца, обнаруживаю стоящий перед собой стакан с водой и таблетку на белоснежной салфетке.
И вдобавок к вспышке новой боли меня настигает озарение.
***
Медленно выпрямившись и положив ладони на стол, – наверняка оставлю отпечатки, как свидетельство своего волнения, – я, не двигаясь, сверлю остекленевшим взглядом маленький белый овал.
В голове всплывают обрывки разговоров с Кейт сегодня и Рамиресом на складе, и осознание того, что он всё-таки заметил моё плохое самочувствие, проявив своеобразную заботу, уходит на второй план.
«Я знал Эдварда, и достаточно давно…»
«Мефенамовая кислота, Джейн…»
«Эдвард Ричардс должен был мне двести тысяч. Просил для своей любимой дочери, кажется…»
Нет.