В лапах Ирбиса. Елена Ласк
и когтями мёртвой хваткой. Попытки отодрать мою девочку лишь усугубляли положение – она ещё активнее царапала кожу задними лапами, крепко держась передними. Пришлось поспешить на выручку.
– Куся, малышка, иди ко мне. – Переключила внимание на себя, поглаживая её подбородок. Любимица моментально послушалась и перетекла в мои руки. Куся была похожа на ртуть и цветом шерсти и физическими свойствами.
– Малышка? – Недоумённо возникал пострадавший, потирая места царапин и укусов, размазывая кровь. – Мейн-кун, бля.
– Нет. Просто мейн-кун. – Поправила его.
– Что за шум? – Послышался строгий голос Виктора.
– Царь, эта бешеная тварь меня искусала. – Процедил сквозь зубы, недовольно рассматривая раны.
– Нечего было её лапать. – Вступилась за свою любимицу, поглаживая её за ушком. – И она не бешеная, все прививки у неё сделаны.
– Шмель, не жужжи. – Подойдя ко мне произнёс Виктор, он же Царь, пристально рассматривая мою кошку. – Теперь мы можем ехать? – Обратился уже ко мне.
– Нет, – он нахмурился и, прежде чем успел произнести слова, которые разочаровали бы меня, уточнила, – сначала нужно обработать раны и поедем.
Шмель под строгим взглядом Виктора терпел пытку в виде дезинфекции, эту унизительную, по мнению Шмеля, процедуру он проходил в принудительно-приказном порядке, сверля меня недовольным взглядом, ведь, по его мнению, не обязательно обрабатывать то, что и так заживёт. Мне казалось странным, что он такой хмурый и ворчливый, потому что у нас был одинаковый цвет глаз, и мне казалось, что он просто обязан быть добряком. Добряком, расписанным зоновскими наколками. Куся растеклась на подоконнике страшно довольная собой и косилась на неповреждённые участки кожи бритоголового, заставляя его нервничать.
– Санитарки, оказывается, неплохо зарабатывают: дорогой ноутбук, телефон, мейн-кун, редкие научные книги. – Начал докапываться до меня татуированный, просматривая что-то в своём телефоне. Завидная у него наблюдательность, особенно в плане книг, и ведь не поленился пробить в интернете.
– Клим. – Осёк его Виктор по-дружески строго, вызвав лишь улыбку татуированного, хотя теперь это прозвище должно было по праву перекочевать к Шмелю.
– Куся – подарок, книги – наследство, а техника, – задумалась на мгновение, вспоминая, на какие деньги она куплена, – продала кое-что ненужное. – Пояснила, заканчивая с ранами Шмеля. – Всё. – Обратилась к пациенту. – Жить будешь. – Подвела итог.
– Спасибо. – Выдавил он из себя снова под строгим взглядом и с недовольными матами себе под нос поспешил уйти.
Меня оставили одну. Я попросила пару минут. Вещи забрали и унесли. Я убирала препараты в аптечку, собираясь с мыслями. Было тяжело заставить себя сделать шаг из жизни, которая так и не стала привычной. Закончились два года борьбы за спокойствие. Его не обрести, если не в ладу с собой. Руки начали трястись, замочек на аптечке никак не поддавался.