Ореол. Stepart
возникшие в связи с инцидентом в «Искре», практически улажены, но светиться мне пока что не стоило. Далее говорилось о том, что в одном из важных объектов временно отсутствует смотрящий, и было бы хорошо, если бы я смог провести несколько недель, приглядывая за происходящим в отеле. По каким-то неуточнённым причинам требовалось, чтобы я не раскрывал себя как человек от хозяев. Я должен был предстать перед местными обитателями в качестве обычного гостя. Также в письме уточнялось, что присматривать нужно не столько за хозяйством, для этого там имелся надёжный человек, сколько за другими гостями. Вот, в общем-то, и всё.
На конверте не был указан даже отправитель. Кто конкретно написал это письмо, можно было только догадываться. Письмо в белом конверте было без
каких-либо пометок и мне его передал Сантьяго, вернувшись из Буэноса, сказав, что его вручил ему в офисе Игорь, отвечавший за связь с московским начальством. Его, а теперь и моим начальством. Я очень надеялся, что в письме будет хоть что-то сказано про Димыча и ребят или про дела в «Искре», но увы.
Волна на озере стихла, и только небольшая рябь на воде заставляла судно слегка покачиваться. Мы не спеша подходили к пристани, огибая куски скалы, торчащие из воды. По лестнице от дома к нам спускался человек невысокого роста в сером плаще с натянутым на голову капюшоном. Дождь всё ещё неприятно моросил. Лодочник начал швартоваться к массивному бетонному причалу.
– Хотел спросить, если мне понадобится на берег – молочка купить или пойти погулять, я могу как-то с вами связаться? – поинтересовался я, встав, чтобы размять спину. Максим Петрович посмотрел на меня с любопытством и сказал:
– Связаться можно только по рации. Она у старшего по дому есть.
Лодочник замолчал, потом ещё раз глянул на меня и задумчиво добавил:
– Что-то с вами не так. Вы не похожи на остальных гостей.
Я пожал плечами, злясь на себя за то, что никак не могу поймать Настройку на правильный образ себя. Я уже набрался сил, чтобы прикрикнуть на лодочника, но моё тело неожиданно напряглось и спазм сдавил горло, не дав мне ничего сказать. Я вздохнул и расслабился. Ответ вышел из меня сам и вовсе не тот, который я хотел:
– Ну, не знаю… Я по жизни такой человек. Из простых людей, как говорится.
Лодочник усмехнулся и зачем-то отвернул штурвал вправо так, что лодка начала забирать в сторону от причала.
– Те, кто из простых, да на ваш уровень. Обычно это ещё хуже.
Я промолчал, не до конца понимая, о каком конкретно уровне идёт речь. Мы стали выписывать дугу для нового захода.
– Вот и сейчас вы ничего не ответили. А должны были воспринять мои слова как наглость и хамство.
– К чему вы клоните, Максим Петрович? – спросил я, начиная испытывать раздражение. Лодочник кивнул:
– Вот так-то лучше. Я на второй заход вот для чего пошёл.
Он открыл ящик, встроенный в стенку возле штурвала. Продолжая смотреть в ветровое стекло, он, пошарив рукой в ящике, извлёк из него небольшую рацию и зарядное