Лики и люди. Александр Есентаев
обделила землян природными условиями, тут были и технические конструкции, сооружения – нелепые и страшные, как и сами их создатели. Но больше всего было людей – детей и взрослых, которые запали в душу скитальцам. Это могли быть и родные и друзья и враги и кумиры, кто угодно, чистый разум сам определяет, что взять с себя, а что пропустить мимо. Чем больше проникал Санд в мозаичные фрагменты жизни людей, тем больше становилось неоднозначности в его суждениях. Да, бесспорно человек – дикое животное, но которое при всей примитивности и порочности всё же обладало чистым разумом. Люди способны были любить! Не все могли реализовать свой потенциал в таких ужасных условиях, большинство не могло, но любовь оживала и проявлялась у кого-то чуточку и кого-то заметно. Проявлялась неровно, импульсивно, от животной привязанности, ревности или самопожертвования до не избирательной духовной или настоящей светлой. Санд её ощутил в отдельных редких, но ярких образах. Он снова задумался. А если взять цивилизацию ликов, разве у них любовь не потеряла актуальность и относительность? Конечно, нет. Она никогда не потеряет свою относительность не только к разным по развитию цивилизациям, но к каждому отдельному разумному организму. Вот его друг, Дим, умеет любить; как он относится, как он смотрит на свою избранницу? Как на луч света в тёмном царстве ликов. Санд улыбнулся своему удачному сравнению, странно, Плат утверждает: «светлый рай», а Дим считает: «тёмное царство». А он сам затрудняется с ответом и смотрит на девушек как на отличных по внешности и по чувствам моделей, которых можно менять для разнообразия. Поэтому он и уродился убогим скитальцем, и его место действительно на планете Земля, вечный прав, а не среди ликов; а вот Дим родился настоящим ликом, который подарит счастье и своей любимой и многим другим.
Удивительно, но Санд чуточку смирился с тем, что он мог быть в прошлой жизни землянином, и не потому, что искусственно принижал себя до их уровня, а потому, что его глубоко зацепила их жизнь, защемила его разум. А ведь он негодовал, смеялся над вечным, когда тот, называл его землянином. Никогда не надо зарекаться, тем более, если тебя выбрали в скитальцы. Санд смотрел на молодую землянку, которая танцевала и нежно улыбалась (так было написано в титрах), и при всём неприятии её телосложения, удивительно не функционального, не утончённого, но в то же время очень слабого, чуть прикоснись и она тут же упадёт; её бледной тонкой кожи, в которой непонятно как держится плоть и кровь, её диспропорциональных черт лица, отражающих грубые чувственные эмоции, она ему в целом нравилась. В ней отражалась красота Мировой гармонии. Пусть так заковыристо, своеобразно, но она отражалась. Если он, Санд, был на самом деле человеком, то точно влюбился бы в эту девушку, при всём том, что ненавидел бы большую часть уродливых землян. Тут кем не будь, уродство есть уродство.
Интересно, чтобы эта землянка почувствовала,