Морской волк (сборник). Джек Лондон
раз он проделывал это с все более хвастливым видом, но никогда не приносил больше нескольких долларов сразу. Он осовел, стал фамильярен, плохо видел карты и с трудом удерживался на стуле. Собираясь снова отправиться к себе, он грязным указательным пальцем зацепил Вольфа Ларсена за петлю куртки и бессмысленно начал повторять:
– У меня есть деньги, есть. Говорю вам, что я сын джентльмена.
Вольф Ларсен был совершенно трезв, хотя пил стакан за стаканом, каждый раз подливая себе снова. Я не заметил в нем ни малейшей перемены. По-видимому, его даже не смешили выходки повара. В конце концов, торжественно заявив, что он может терять, как джентльмен, повар поставил последние деньги и проиграл их. После этого он оперся головой на руки и заплакал. Вольф Ларсен, с любопытством взглянув на него, как будто собирался ножом вивисектора вскрыть и исследовать его душу, но раздумал, вспомнив, что и исследовать-то здесь, собственно, нечего.
– Горб, – с особой вежливостью обратился он ко мне, – будьте любезны, возьмите мистера Мэгриджа под руку и отведите его на палубу. Он себя плохо чувствует. И скажите Джонсону, чтобы он угостил его двумя-тремя ведрами соленой воды, – добавил он, понизив голос, чтобы только я мог слышать его слова.
Я оставил мистера Мэгриджа на палубе, в руках нескольких ухмыляющихся матросов, призванных для исполнения приказа капитана. Мистер Мэгридж сонно бормотал, что он «сын джентльмена». Спустившись по трапу убрать в каюте со стола, я услыхал, как он закричал при первом ведре воды.
Вольф Ларсен подсчитывал свой выигрыш.
– Ровнехонько сто восемьдесят пять долларов, – произнес он вслух. – Как я и думал. Бродяга явился на борт без гроша в кармане.
– И то, что вы выиграли, принадлежит мне, сэр, – смело заявил я.
Он насмешливо улыбнулся мне.
– Горб, в свое время я изучал грамматику, и думаю, что вы путаете глагольные времена. Вы должны были сказать «принадлежали».
– Это вопрос не грамматики, а этики, – ответил я.
Прошла минута, прежде чем он заговорил снова.
– Знаете ли вы, Горб, – медленно и серьезно начал он, с неуловимой грустью в голосе, – что я в первый раз слышу слово «этика» из человеческих уст? Вы и я – единственные люди на этом корабле, знающие его смысл.
– В моей жизни была пора, – продолжал он после новой паузы, – когда я мечтал, что буду когда-нибудь беседовать с людьми, пользующимися таким языком, что когда-нибудь я поднимусь из низин жизни, в которых я родился, и буду вращаться среди людей, говорящих о таких вещах, как этика. И теперь я в первый раз услышал это слово произнесенным вслух. Но это все между прочим. А по существу, вы не правы. Это вопрос не грамматики и не этики, а – факта.
– Понимаю, – сказал я, – факт тот, что деньги у вас.
Его лицо просветлело. По-видимому, он остался доволен моей проницательностью.
– Но вы обходите самый вопрос, – продолжал я, – который лежит в области права.
– Пхе! – отозвался