Повнимательнее, Картер Джонс!. Гэри Шмидт
сочинение для миссис Хокнет («Расскажите в одном абзаце об одном из мест, где вы побывали этим летом») и что мне пришлось проверять с Эмили ее домашку – примеры на сложение, а ведь у меня во втором классе никто никогда дома примеры на сложение не проверял, а потом, перед ужином, пришлось еще раз выгулять Неда вокруг квартала, всю свою промокшую одежду самому отнести к стиралке и учиться самостоятельно ее стирать и после всего этого еще и вытирать посуду – Дворецкий мыл, я вытирал, а когда он уже уходил, то взял с меня обещание еще раз выгулять Неда и переложить выстиранное в сушилку, а потом вынуть и аккуратно сложить. «И нижнее белье тоже, молодой господин Джонс».
Понимаете? Аккуратно сложить дурацкое нижнее белье!
Не многовато ли взвалили на одного человека?
И я решил поднять восстание.
Но восстание не обязательно должно бросаться в глаза. В смысле, оно может начаться с мелочей. С чего-нибудь, что британский тиран едва ли заметит. Главное – расшатать иго тирании.
Именно так победила наша Американская революция, и помните: тогда все началось с пригоршни чая.
Итак, на следующее утро, когда в четверть восьмого Дворецкий позвонил в нашу дверь, я открыл дверь и весь разулыбался. И сказал:
– Доброе утро.
Дворецкий кивнул.
– Доброе утро, молодой господин Джонс.
И вошел в прихожую.
– Мама наверху с девчонками, – сказал я.
– Тогда я займусь завтраками в школу и чаем.
– Ничего против не имею, – сказал я.
И, когда он закончил с завтраками, на кухонном столе появились четыре пакета с аккуратными надписями: «Молодой господин Джонс», «Мисс Энн», «Мисс Шарлотта», «Мисс Эмили». И четыре кружки сладкого чая с молоком. Энни, Шарли и Эмили выпили его как миленькие.
– А ты будешь чай? – спросила Эмили.
– Нет.
– Можно я твой выпью?
– Нельзя, – сказал я.
– Можно я его Неду отдам?
– Эмили, не трогай мой чай.
Она показала мне язык.
Я тоже показал ей язык.
Когда мы уже собирались выходить, со второго этажа спустилась мама. – Как же я вам благодарна.
– Не стоит благодарности, мадам.
– Вы не обязаны называть меня «мадам».
Он посмотрел на нее пристально.
– «Мадам» и только «мадам», верно? – спросила она.
– Да, мадам.
– А мне как вас называть? – спросил я.
Мама и Дворецкий обернулись ко мне.
– Мистер Боулз-Фицпатрик, – сказала мама.
– Мистер Боулз-Фицпатрик?
– Да, молодой господин Джонс. Мистер Боулз-Фицпатрик. А теперь, если дамы готовы…
– Боулз-Фицпатрик?
Дворецкий помедлил и испустил долгий вздох.
– Ваша нация пока совсем молода, не так ли? И пока не слишком отчетливо чувствует, что такое преемственность времен.
– Боулз-Фицпатрик? – повторил я.
Новый вздох.
– Задолго до того, как сформировалась ваша американская нация,