Вниз по кроличьей норе. Марк Биллингхэм
не тогда, когда в итоге окончательно поймешь, что тут вообще за житуха. Когда сам каждую секунду имеешь со всем этим дело. Когда хорошо знаешь, что тут за люди и на что они способны в плохой для себя день, уже ничему не удивляешься. Честно говоря, удивляет скорее то, что нечто подобное не происходит гораздо чаще.
Помню, как однажды утром разговорилась с Тварью возле окошка для раздачи лекарств и о чем мы тогда говорили. Почти слово в слово помню. Тебе приходится иметь дело с целой кучей народу в самые худшие моменты их жизни – с теми, у которых такие качели настроения, что вы просто не поверите, и которые готовы отмочить что-нибудь несусветное буквально в любую секунду. Которые видят и слышат то, чего не существует в действительности. У кого паранойя или бред, а чаще всего и то и другое, и кто совершенно непредсказуем, даже по уши нашмыганный лекарствами. Кто шляется по здешним коридорам, являя собой «Задиру», «Шизика», «Плаксу» или любого другого из семи гномов безумия, двадцать четыре часа в сутки. Когда собираешь таких людей вместе и запираешь их в одном помещении, то тем самым вроде как только ищешь неприятностей, как думаете?
Хороший день здесь – это не когда случается что-то радостное или приятное. Хороший день – это когда не случается ничего вообще.
Убийство – это на самом-то деле не из тех вещей, о которых будешь рассказывать в письме домой из подобного места, стоит об этом подумать… Хотя, пожалуй, это нечто почти неизбежное, вроде шума и запахов. По мне, так убийство здесь вполне в порядке вещей.
Даже если их сразу два.
2
С полной уверенностью могу сказать, что тело Кевина нашли в субботу, потому как это произошло буквально на следующий день после моей комиссии, а та была определенно днем ранее. Всякую такую официальщину никогда не устраивают по выходным, поскольку врачи и психотерапевты отдыхают, а уж юристы – тем более. Работают они строго с понедельника по пятницу, с девяти до пяти, что малость странновато, особенно если учесть, что выходные тут самое стрёмное время и вроде бы должно казаться, что было бы разумнее наоборот усилить здесь штат. Субботы и воскресенья – это когда реальность, или же нечто близкое к ней, согласно представлениям здешних обитателей, накрывает их с головой. Когда пациенты понимают, чего они лишены, то начинают тосковать еще сильнее, что часто означает всяческие заморочки.
«Воскресный разброд и шатание», – вот как это называет Маркус.
Опять-таки в интересах точности должна заметить, что это была уже вторая моя комиссия. Одну я уже прошла – практически сразу же после того, как только меня доставили в это отделение по пункту номер два. Второй пункт – это когда они имеют право держать тебя не более двадцати восьми дней, а теоретически ты здесь для оценки твоего состояния, и, ясен пень, меня подобная ситуация даже отдаленно не радовала, так что при первой же возможности я потребовала переосвидетельствования. А вы как на моем месте поступили бы? Ничего хорошего, правда, из этой затеи не вышло, и через две недели, после