Душа Петербурга (сборник). Николай Анциферов
нас.
Россия, здесь твой храм[35].
Кн. Вяземский, воспевая дело Петра, в синтетическом очерке Петербурга приводит ряд конкретных образов: решетка Летнего сада, летний дворец. В этом отношении сделан шаг вперед в сравнении с Державиным (его общее описание Петербурга).
Соединительным звеном между Северной Пальмирой Державина и пушкинским городом Медного Всадника является Петербург Батюшкова. У первого – человек и природа в содружестве созидают стольный город, у Пушкина, который знал «упоение боя» и «края бездны», гармония нарушена; грозно восстают безликие стихии против державного города, страшна их лютость, но конечное торжество и победа остаются за созданием чудотворного строителя.
Батюшков уже уловил мотив борьбы человеческого творчества с косными стихиями, но ему осталась еще неведома трагическая сила и глубина этой борьбы.
«Сидя у окна с Винкельманом в руке», герой Батюшкова любовался «великолепной набережной» Невы, «первой реки в мире», «на которую, благодаря привычке, жители петербургские смотрят холодным оком»[36].
Поэт, наблюдая «чудесное смешение всех наций» столицы великой Империи, стал представлять, что было на этом месте до построения Петербурга. «Может быть, сосновая роща, сыров дремучий бор или топкое болото, поросшее мхом и брусникою; ближе к берегу лачуга рыбака… Здесь все было безмолвно. Редко человеческий голос пробуждал молчание пустыни дикой, мрачной, а ныне?.. Я взглянул невольно на Троицкий мост, потом на хижину Великого монарха, к которой по справедливости можно применить известный стих: souvent un faible gland rеcéle un chêne immense![37] И воображение мое представило мне Петра, который первый раз обозревал берега дикой Невы, ныне столь прекрасные…
«…Великая мысль родилась в уме великого человека. «Здесь будет город, – сказал он, – чудо света. Сюда призову все художества, все искусства, гражданские установления победят саму природу». Сказал – и Петербург возник из дикого болота».
Таков первый образ, который дает нам Батюшков. «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною. И дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет, и стал свет».
Образ микрокосма и его Создателя. Упоенный мотивом творчества, Батюшков хочет присутствовать при его творении. Второй образ – Петербург под резцом своего творца.
«С каким удовольствием я воображал себе монарха, обозревающего начальные работы: здесь вал крепости там магазины, фабрики, адмиралтейство. В ожидании обедни в праздничный день или в день торжества победы государь часто сиживал на новом вале с планом города в руках, против крепостных ворот, украшенных изваянием апостола Петра из грубого дерева».
«Именем святого должен был назваться город, и на жестяной доске, прибитой под его изваянием, изображался славный в летописях мира 1703 г. римскими цифрами. На ближнем бастионе развевался желтый флаг с большим черным орлом, который заключал в когтях своих четыре моря, подвластные России. Здесь толпились вокруг монарха иностранные корабельщики, матросы, художники, ученые, полководцы, воины…»
Победив природу, наперекор стихиям, вызвал к жизни Петр Великий – Великий Петербург. Необычайно его
Другой домик Петра Великого на Петербургской стороне населением был превращен в храм, где поклоняются иконе «Спаса», принадлежавшей Петру Великому. Так на почве христианской культуры проявилось почитание дома основателя города.
«Прогулка в Академию Художеств».