Тюдоры. «Золотой век». Борис Тененбаум
непредвиденных последствий принесла довольно удивительные результаты. Да, в пользу короля Генриха высказалось несколько теологов во Франции, что было сделано за деньги и под большим политическим давлением со стороны короля Франциска, который хотел помочь Генриху.
Ну, хотя бы для того, чтобы насолить своему заклятому врагу, императору Карлу V…
Но в пользу короля Генриха высказался и еще один влиятельный ученый – доктор богословия Виттенбергского университета Мартин Лютер.
Мало того, что он был отлучен от Церкви, мало того, что его учение раскололо всю Германию, мало того, что он демонстративно не признавал авторитета не только Папы Римского, но и церковных Соборов, на которых епископы всего христианского мира вырабатывали общие для всех доктрины веры, – так в придачу ко всему этому он сделал еще и совершенно скандальное заключение.
Лютер сообщил всем, кто хотел его послушать, что король Генрих в деле с разводом, конечно же, не прав, но он может решить свою проблему тем, что последует примеру патриархов Ветхого Завета и попросту возьмет себе вторую жену.
Нет, это было совсем не то, что требовалось. Английская делагация отправилась домой – но на прощанье Томас Болейн бросил одну фразу, полное значение которой он скорее всего не понимал. Он помянул какой-то древний закон – какой, он не сказал, – согласно которому «…англичанин не мог быть подчинен никому, кроме короля Англии…». Это была идея, богатая своими последствиями. И принадлежала она, конечно, не Томасу Болейну, а человеку с головой получше, чем у него. В окружении короля Генриха VIII появился новый человек.
Способный юрист по имени Томас Кромвель.
Глава 8
Великая революция сверху, проводимая в жизнь юридическим путем
I
В романе Хилари Мантел «Wоlf Нall», о котором мы уже говорили, есть такая сцена: в покои леди Анны проводят посетителя. Ее комнатные собачки бросаются к нему навстречу, a одна из них и вовсе просится к нему на руки, ведь визит этот не первый, собачкам посетитель явно знаком. А на случай, если читатель этого еще не понял, автор романа приводит и реплику леди Анны о том, что Томас Кромвель – а ее посетитель – это он и есть, Томас Кромвель, – всех тут просто очаровал. Говорит она это сухо и с довольно явно выраженной неприязнью. По-английски Томаса Кромвеля следовало бы именовать «мастер Кромвель».
Но леди Анна переводит обращение на французский и называет своего гостя «мэтр Кремвюэль», на французский лад. И подчеркнуто использует слово «мэтр», как полагалось именовать лиц, и не относящихся к духовному сословию, и, безусловно, недворянского звания.
Ну, скажем, нотариусов?
А вокруг нее сидят ее фрейлины – потому что действие происходит предположительно где-то в конце 1529 года, и леди Анне уже полагаются собственные фрейлины, ибо она – первая дама Королевства Англия. Фрейлины ее все больше родственницы семьи Болейн, или семьи Говард, что в данном случае одно и то же, – и они с интересом посматривают