Хайаса. Свет Ликующий. Давид Корюнович Галфаян
собраться с мыслями.
«Ладно, сейчас опять попробую выйти на федералку, вроде светлее стало, хоть под ногами видно, разберусь, что да как. И бурелом вокруг сплошной, непроходимый. Но ведь как-то же я попал сюда! – начал было истерить Григорий, как вдруг заметил между завалами бурелома, преграждающего путь, еле заметную звериную тропку. – Ну что ж, другого пути нет, так что – вперед!»
Он еле пробился, но здорово расцарапал себе руки и лицо, порвал подрясник. Тропинка вроде стала чуть пошире. Конечно, не федеральная трасса, но за неимением альтернативы пришлось идти дальше. Вдалеке мелькнула тень.
– Эй, кто там? Помогите! – крикнул пресвитер, но ответа не последовало. – Может, зверь какой-нибудь, – пробубнил он себе под нос и сам себе ответил, – хотя… откуда здесь звери-то…
При этих словах из кустов вдруг нос к носу выскочил косматый белобрысый мужичок с длиннющей бородой и с палкой в руке. Столкнувшись, они пару секунд стояли, уставившись друг на друга, но через мгновение, очнувшись, оба заорали «а-а-а-а-а!» и кинулись в разные стороны. Григорий бежал пару минут, потом остановился и спрятался за дерево.
«А чего это я? Да-а, нервишки никудышные», – подумал он, но из-за дерева все-таки не вылез – от греха подальше.
– Меттсаахаамо сиаа ед оо аасааллаа2, – откуда-то сзади вдруг послышался крик какого-то мужичка.
Григорий в ответ крикнул:
– А по-русски не можешь? Мы вроде в России, а не в вашей там…
И тут он задумался… а на каком это было? То ли финский, то ли эстонский. Черт их разберет. Наверно, все-таки финн. Точно, из этих, что наезжают на свои алкотуры… напился, видать, и заблудился.
– Эй ты там, суоми, ты не бузи давай, хорошо? – крикнул снова Григорий и выглянул из-за дерева.
Буквально перед его носом неожиданно снова выросла рожа того странного старичка. Мужичок вдруг размахнулся своей палкой и со всей дури треснул Григория по голове так, что из глаз пресвитера брызнули искры, в глазах потемнело, в голове что-то щелкнуло…
… В лицо плеснули водой и затрясли за плечо. Григорий с трудом открыл глаза. Перед глазами туман, чей-то голос послышался, как из пустого ведра, что-то говорит неясное. Попытался сфокусировать взгляд. Перед ним стоит все тот же косматый мужичок.
– Эй, добрый человек, очнись, – растягивая слова, совсем как прибалты, произнес незнакомец.
– О-о-ой, дед, ты совсем обалдел, так по голове дубиной своей шандарахнул, – застонал Григорий.
– То не дубина, добрый человек, то посох мой, – ответил мужичок.
– М-м-м, что ж ты тогда «доброго человека» палкой-то огрел?
– Так я же не со зла, я же подумал, что ты того… леший.
– Ну ты даешь, дед, ты в каком веке живешь! Какие лешие, побойся бога, – схватившись за голову, чуть не завыл Григорий.
– Чудны твои речи, добрый человек, вроде по-нашенски глаголишь, а не понять, кого бояться и зачем?
– А чего ты там на вашем кричал-то, если русский знаешь? Турист ты, что ли? Откуда ты?
– Ой,
Леший, не сердись (на водском языке)