Волк в ее голове. Книги I–III. Андрей Сергеевич Терехов
весёлую лягуху. Лягуха говорит: «Ква-а, какие грязные ботинки». Бумажка ничего не говорит. Она давно побледнела и свернулась по бокам, но у меня не поднялись руки её содрать. Да, когда-то Диана рисовала такие записочки, когда-то давным-давно, в позапрошлой жизни.
Я без удовольствия вспоминаю о просьбе Вероники Игоревны. С шумом втягиваю носом воздух и снимаю кроссовки. Топаю на кухню.
Просьба идёт следом.
Всхрапывает светло-бежевый холодильник, и металлическая дрожь проходит по его корпусу. За девственно чистыми окнами вспархивает на бельевой верёвке батина рубашка. Солнце просвечивает сквозь белую ткань масляным шаром и согревает моё лицо.
Я дёргаю створку и впускаю в форточку колокольный звон к вечерней службе. Следом проникает вкусная свежесть: соскальзывает на пол, покусывает щиколотки.
Весна.
Мои пальцы задевают берестяной магнит «Мурманск» на холодильнике и стискивают ручку. Резиновый уплотнитель на дверце чавкает, лицо обдаёт инеем. На стол, словно киты на берег, выбрасываются пакет майонеза, буханка чёрного и шмат конской колбасы. Я щёлкаю кнопкой чайника и носом, как дельфин, тычу в телефон – снимаю блокировку.
Нет новых лайков? М-м… нет. Смиритесь, Артур Александрович, по числу отметок «Лѣпота» вам никогда не победить ни снохождение Дианы, ни голую жопу Симоновой.
Я обрезаю корочку с куска бородинского и одновременно прокручиваю новости в ленте. Мелькают чёрно-белые фото пирамид, выпуск «6 кадров» в постах Коваля. Сообщение о первом туркменском спутнике.
Вы никогда не задумывались, что в эпоху интернета самое страшное – не знать, какую новость выбрать? Вот ты крутишь и крутишь эту рулетку, пока не находишь любопытственный пост, а потом ловишь себя на предчувствии, что найдёшь лучше. И палец снова елозит по тачскрину – как загипнотизированный, как если бы физически не мог остановиться.
Мем о «Кровавой свадьбе», кодекс чести русского офицера. Новый выпуск подкаста Валентина. Лавандовые поля Франции.
Я резко прокручиваю назад. К центру экрана спускается фигура отца Николая: усталая, сутулая – будто её тянет к земле грузный серебряный крест. Мой палец повисает над стрелочкой воспроизведения, качается в задумчивости влево-вправо и давит в экран.
Пиктограмма загрузки крутится раза три, будто балерина (вид сверху), и дед Валентина безмолвно открывает-закрывает рот. Я соображаю, что не включил звук, и втапливаю кнопку громкости в бочину мобильного.
– …года наша община выпускает ежемесячную газету «Доброе слово» тиражом в тысячу экземпляров, – зычным, басовитым голосом рассказывает отец Николай. Камера укрупняет его бороду, перевитую нитями седины, и у меня само собой возникает в голове слово благостность. – С две тысячи четвёртого года на частоте девяносто девять и два мегагерца работает наше круглосуточное православное радио «Глас светлый». Тридцать два ребёнка из Детского дома номер шестнадцать участвуют в нашем образовательном эксперименте по снижению преступности среди воспитанников детдомов.
– Бывают ссоры с детдомовцами? – Камера показывает