Добыча золотого орла. Пророчество орла. Саймон Скэрроу
на кресте. А попади они в руки варваров, можно не сомневаться в том, что их ожидают самые жестокие пытки: сожжение заживо, сдирание кожи, травля охотничьими псами. Но даже если им удастся ускользнуть и от тех и от других, то чем они смогут прокормиться, скрываясь в болотах? Может быть, до наступления холодов еще можно будет что-то найти или украсть, но голода все равно не избежать, а с наступлением зимы их ждет неминуемая гибель.
На миг у Катона возник порыв повернуть обратно и принять свою судьбу, может быть наименее ужасную из всех возможных, но он тут же выругался, кляня себя за дурость. Он жив, и на самом деле только это и имеет значение. И он будет цепляться за жизнь во что бы то ни стало, потому что, какой бы она ни была, самая трудная жизнь несравненно лучше бесконечного забвения смерти.
Катон не больно-то верил в то, что после смерти попадет в загробное царство Митры, загадочного восточного бога, у которого в последнее время появилось немало почитателей в легионах. Смерть виделась ему абсолютным и окончательным концом всего, а стало быть, ей следовало противиться, уклоняться от ее холодных объятий до последнего вздоха.
Усилием воли Катон отогнал мрачные мысли и встал, подставив промокшее тело пронизывающему ветру.
– Всем встать! За мной! – приказал центурион и, даже не удосужившись проверить, выполнена ли его команда, отвернулся от лагеря и зашагал на запад – туда, где под серым унылым небом раскинулись болота.
Когда прозвучал сигнал тревоги, Макрон бодрствовал. Вернувшись в палатку, он так и не смог сомкнуть глаз. То было нечто совершенно новое для Макрона, который, как и большинство ветеранов, обычно проваливался в глубокий сон в тот самый момент, когда голова его касалась подушки. Но ведь и ситуация была далека от обычной. Катон бежал, но шансы на его спасение оставались ничтожными, да и самому Макрону угрожала нешуточная опасность. В тот самый момент, когда в интендантском шатре обнаружат связанных помощников интенданта с кляпами во ртах, станет очевидно, что беглецам кто-то помог. И если обнаружится его причастность, он сам окажется в числе приговоренных. На сей счет у центуриона сомнений не было. Ни послужной список, ни боевые награды во внимание приняты не будут. Его казнят.
Сквозь щели полога палатки было видно, что по тусклому серому небосклону уже начал разливаться слабый утренний свет. Дождь хотя и лил уже не так сильно, как ночью, но все еще продолжался, упорно стуча по кожаной крыше палатки и мокрой земле вокруг нее. Крик, раздавшийся в отдалении, призвал дежурную центурию к оружию. Поднятое по тревоге отделение пробежало мимо палатки: темные силуэты вырисовывались на фоне разгорающейся зари, сапоги скользили и хлюпали в грязи.
Макрон решил, что ему лучше выбраться наружу, чтобы его видели среди откликнувшихся на сигнал тревоги. Ради собственного спасения следовало делать вид, будто он удивлен так же, как остальные. Центурион встал с походной койки и потянулся за сапогами. Но едва пальцы коснулись