Одноколыбельники. Марина Цветаева
по одному пакету, – говорит m-llе Marie.
Первой выскочила, конечно, Маргарита.
– Мне самое лучшее достанется! – провозглашает она, наклоняясь к корзине.
Полная тишина. Все смотрят, затаив дыхание. Маргарита долго копается, шелестит бумагой.
– Скорей! Скорей! Нужно и другим дать! – торопит m-llе Marie.
Наконец она выбрала. В ее поднятой руке что-то большое, круглое, завернутое в бумагу.
– Вот!
Все шеи вытянуты; вокруг завистливый шепот.
– Самое большое, – ворчит стоящая передо мной девочка.
Маргарита медленно развертывает… барабан!
– Девочка с барабаном! Ха-ха-ха! – заливается соседка, встряхивая косичками. (Она тоже не любит Маргариту.)
Другие дети тоже смеются, и Маргарита, недовольная, надутая, отходит в сторону со своим злополучным барабаном.
Вытаскивание продолжается. Следующая девочка вытащила ванну с куколкой. Третьим стоит Женя. Мое сердце начинает биться: вдруг и он вытащит какую-нибудь ванну? Нет, слава Богу, – что-то непохожее на ванну. Он быстро развертывает бумагу и, сияя, показывает мне издали пистолет.
До меня еще далеко. Я опоздал и стою последним.
– Ты что бы хотел получить? – спрашивает меня стоящий рядом Юрин отец.
– Ослика или велосипед.
– К несчастью, они не умещаются в корзинке, – говорит он.
– Ну, тогда зверинец.
– Посмотрим, улыбнется ли тебе счастье!
Господи, как долго! Еще целых три до меня: Адриэнна, Юра и девочка с косичками. Мне останется самое худшее. Я с нетерпением смотрю, как они вытаскивают.
Адриэнна и Юра уже вытащили, девочка с косичками никак не может выбрать. Вот она выпрямилась и что-то крепко прижимает к себе. Очередь за мной. Я делаю шаг вперед, наклоняюсь к самому дну корзины и вынимаю какую-то завернутую коробку. Быстро открываю: уточки, лодка и красная подковка.
– Хоть не зверинец, а птичий двор, – говорит Юрин отец и объясняет мне, как в это играть: нужно взять красную подковку и двигать ее в разные стороны над тарелкой с водой; лодка и уточки поплывут следом.
Я ищу глазами Женю, чтобы показать ему, какую прелесть вытащил, но он уже занят Юриным поездом: Юра раскладывает рельсы, а он сцепляет вагончики.
Зовут пить шоколад. При виде нарядного стола, сплошь уставленного пирожными, конфетами, фруктами, я сразу понял, как трудно будет исполнить мамину просьбу не объедаться.
Меня посадили между Женей и Юрой. В ожидании шоколада мы играли в телефон. Первая скажет сидящая по эту сторону стола Маргарита.
Она долго выдумывает слово, потом наклоняется к своей соседке и что-то шепчет ей – очевидно, не одно слово, а целую фразу.
Ея движение повторяется от соседа к соседу: на мгновение ухо каждого под крышкой из двух рук говорящего; крышка поднимается, и только что слушавший сам наклоняет губы к уху соседа. Иногда сосед не понимает:
– Что? Скажи погромче!
– Нет, нельзя повторять! Передавай, как понял.
И Маргаритина фраза продолжает свое путешествие. Наконец она доходит до меня. Я чувствую в своем ухе горячее дыхание