Её Я. Реза Амир-Хани
дружба, о которой говорили. Для товарища ничего не пожалею. И я не шататься иду куда попало и не попугайничать, а к товарищу иду, как благородный человек.
Проговорив это, Али побежал на улицу. В крытом коридоре он чуть не столкнулся с Марьям, надевавшей чадру перед выходом из дома. Тут же стоял поднос с пиалами мясного бульона. Увидев то, что несет Али, Марьям воскликнула:
– Ага! Хлеб с мясом! Кому это?
– Мадам сыщица ведет следствие? Сегодня и ежедневно! Представление в театре «Лалезар»!
– Значит, не скажешь? Так? Хорошо. Но я знаю, это ты Кариму несешь. И скажу маме. Согласен? Мама!
– Замолчи! Провокаторша…
– Замолчу при одном условии.
– Каком?
– Что ты отнесешь эту чашку Дарьяни.
– С какой это стати?
– Мама!
– Ну хорошо, отнесу! А чего ты сама не отдашь ему?
– Вот так защитничек чести сестры. Приди в себя! Как я могу к чужому мужчине пойти?
Али удовлетворился ее ответом. Да и что ему оставалось? Он переложил обе лепешки с мясом в одну руку, другой взял чашку с бульоном и побежал к Дарьяни.
– Господин Дарьяни, прошу вас!
– Ага. Пожертвование принес? Принимается.
– Это не пожертвование.
– А что же?
– Почем мне знать? Жаркое, которое мы на зиму делаем.
– Чего ж не подождали, пока твой отец из России вернется? Тогда бы и забивали баранов. А теперь еще одного забивать придется.
Али, немного подумав, сказал:
– Вы правы, для нас это нехорошо получилось. Для баранов – тоже. Но для вас-то – вполне нормально.
– Хитрец! Однако говоришь ты правильно. Так когда хозяин твой вернется?
– Я ведь сказал уже: когда рак на горе свистнет.
– Хитрец! Я почему спрашиваю: у вас кредит кончился, у тебя и твоей сестры. Деньги, которые отец твой оставлял мне, позавчера иссякли.
– Все деньги? Как это может быть?
– А так, что твоя сестра позавчера всем-всем девочкам своей школы купила конфет – помадок.
– Всем девочкам?! Вот провокаторша, да еще растратчица!
– Только ты не болтай об этом. Она меня уговорила. А мне что? Я ей говорю: многовато тратишь. А она: ты, мол, у отца берешь деньги вперед, так оплачивай. Ну, что я мог сказать?
– Помадки! Значит, с девчонками на улице помадки лопать – это прилично, а если я отказываюсь чашку отнести, то я плохой защитник чести? Ну я ей сделаю похлебочку – вкусный бульончик…
Дарьяни рассмеялся. Али наскоро попрощался и выскочил на улицу. Держа в руках две лепешки хлеба с мясом, он чувствовал, как они постепенно остывают. Вот-вот жир густеть начнет. Он хотел было побежать, однако подумал, что в таком случае ветер будет обдувать лепешки и они еще быстрее остынут. Так он и не мог ничего выбрать – то ли бежать, то ли тихо идти.
На улице он увидел Мустафу-дервиша – в белой длинной одежде, с седой бородой, держащего в руках серебряную чашку для подаяния. Дервиш шел размеренно, точно шаги считал. И при каждом шаге восклицал:
– О, Али-заступник![10]
Али замедлил
Али – первый имам шиитов, муж дочери пророка Мухаммеда. В Иране приняты восклицания с именем Али, имеющие различные значения, например, возглас «О, Али!» произносят при поднятии тяжестей (соответствует русскому «раз, два, взяли!»). Слова дервиша «О, Али-заступник!» относятся к категории подобных возгласов.