Одинаковые. Ирина Мартова
в глушь, подальше от цивилизации… Это же в любом случае полезней, чем сидеть здесь, в крошечной квартире в центре Москвы, и от злости яростно материться и посуду бить?
– Ты обалдел, что ли? – Павел изумленно уставился на него. – И куда? Куда я поеду?
Но долго думать им не пришлось. Жена профессора, заехавшая за ним после работы, легко разрешила эту задачу.
– Мой прадед еще до войны построил дом на заимке в глухом лесу в Черноземье. Знаешь, что такое заимка? Это расчищенный под пашню участок земли, расположенный вдали, отдельно от других земель деревни. Прадед служил лесником, жил всю жизнь в лесу, почти ни с кем не общался. Характер прадеда, крутой и вредный, не давал ему покоя, не мог мужик среди односельчан жить. Все ему мешало. То девки с парнями слишком громко хохочут у околицы, то коровы совсем луг затоптали, то бабы белье плохо полощут на реке. Вот ведь какой противный мужик был, никому покоя не давал! Поэтому работа стала и его спасением: в лесу ведь можно сколько угодно ругаться, все равно никто не услышит.
– И что? – Павел недоуменно поднял на нее глаза. – Ты и мне прикажешь лесником стать?
– Нет, конечно, – женщина расхохоталась. – Просто есть на свете замечательное место. Уединенное. Безлюдное. Обособленное. Это то, что тебя спасет, я уверена. Ты сможешь подумать обо всем без спешки, окунуться в прошлое и вернуться в настоящее совсем другим человеком.
Павел, вскочив, забегал по комнате. Потом схватился за голову.
– Да кто вам сказал, что я хочу быть другим человеком? Я хочу быть прежним, заниматься любимым делом, писать новые работы, растить студентов. Вот это моя жизнь, и другой я не хочу!
– Подожди, остановись, – женщина, переглянувшись с мужем, предостерегающе махнула рукой. – Что ты валишь все в одну кучу? Чего впадаешь в истерику? Разве кто-то из нас сказал, что ты никогда не вернешься? И разве ты сам не чувствуешь, что эта болезнь, странная и непонятная, послана тебе зачем-то, для чего-то? Я знаю, ты не веришь в предназначения, предсказания и судьбу, да и мы до последнего времени к этому относились, честно говоря, скептически. Но ведь факт налицо! Ты болел, быть может, умирал, а медицина была бессильна, и только Агафья остановила этот процесс. Как? Я и сама не понимаю, да и никто из нас, я думаю, не понимает. Да и зачем нам это понимать? Для чего разбираться? Просто доверься ей, попробуй, поверь. Если будет плохо, одиноко, некомфортно, ты всегда можешь вернуться. Твое останется твоим в любом случае!
Павел слушал ее, опустив голову. А женщина, чувствуя, что он сдается, тепло улыбнулась.
– Там чудное место. Удивительное. Заброшенное, конечно. Но природа дивная – лес, река, радуга во все небо, птицы поют… Как раз то, что тебе Агафья советовала. Я там была проездом лет пять назад. Дом сохранился прекрасно. Ключи я тебе дам, продукты в селе закупать будешь. Ну? Не жизнь, а малина!
– Пашка, а что? – поддержал супругу муж. – Попробуй! Это шанс, который надо использовать. Замечательный выход! Поживешь на природе, окрепнешь и вернешься к нам с новыми силами. Давай, соглашайся!