Осколки. Леди Ксандри
не наступила на стекло; из проулка я вышла на небольшую улицу и уже через пару кварталов была возле дома.
Дом был таким, каким я себе представляла: старинная кладка, отбитый правый угол дома, два клёна, сплетённые аркой над моим подъездом. Преодолев лёгкую дрожь, я прошлёпала босыми пятками в третий подъезд. Старая, обшарпанная, но чисто вымытая лестница… Здесь всегда было чисто, жильцы любили свой дом и жили в квартире поколениями, сохраняя старые устои. Каждый жилец знал соседа как напротив, так и во всех подъездах. Вот тут, на первом этаже, проживали четыре семьи: смешливая Вероника со своим вечно хмурым мужем; старая чета Варьяновых, которых нельзя было представить друг без друга, скандальная пара Марцепановых – сладким в их отношениях была только фамилия, их дети часто убегали в первый подъезд к живущей там всеобщей бабушке Груне, у которой всегда наготове были пироги и доброе слово. В четвёртой квартире жил замкнутый паренёк Виктор; я помнила его, ещё когда он был розовощёким смешливым, радостно агукающим на руках у родителей. К сожалению, родители не дожили даже до его совершеннолетия. Каждая ступенька словно растворяла дверь моей памяти: первый поцелуй на пролёте между первым и вторым этажом; мальчик был мил и застенчив, как, впрочем, и я. На этой ступеньке мы сидели компанией и распевали песни во всё горло под гитару, соседи ласково попросили заткнуться, пригрозив ведром ледяной воды. На втором этаже была одна объединённая квартира большой семьи Филатовых и две квартиры двух одиноких старушек – заклятых подруг. Я поднималась всё выше, лёгкие наполнял запах старого жилья, пирогов, кто-то варил суп, у кого-то на обед были котлеты, и это прекрасно. Третью ступеньку после второго пролёта я переступила машинально, она была ниже всех, словно полуступенька, – не знающий человек всегда спотыкался о неё. Дальше мой шаг замедлился, я вспомнила весь мой подъезд и третий этаж, и даже рифлёные голубые шторы на своих окнах, но меня вдруг посетил страх. Я не дошла до конца – ноги внезапно подогнулись, перестав держать, и я рухнула коленями на ступеньки, даже не почувствовала боли. Ноги просто онемели и перестали слушаться. Я изо всех сил вцепилась в металлические витые перила, чёртовы цветы были даже здесь – чугунные бутоны розочек и распустившиеся васильки. Я бы плюнула, но дело же не в цветах, я сама заработала себе фобию, всего лишь доверившись не тому человеку. Через пару минут я нашла в себе силы и поднялась, ноги гудели, но я сделала усилие и преодолела две последние ступеньки.
Синяя облупившаяся краска неопрятными хлопьями свисала с железной двери. Я нечасто бывала дома, и меня особенно не заботили ни внешний вид, ни убранство квартиры, всё оставалось так же, как и при жизни папы. Последние шаги давались с трудом, к ногам опять прилипла слабость, но я успела в последнее мгновение перед падением нажать кнопку дверного звонка… Меня чуть не снесли дверью, так быстро она открылась, и подхватили на руки. Я расслабленно закрыла глаза, уплывая в темноту. Я дома, я с Ним.
Глава 12. Твои проблемы