Что там, за дверью?. Семён Теслер
вдруг показалась, зелень, люди ходят, облачка в небе – свобода! Выть хочется.
Дальше, как в кино.
Привезли всех во временную, как оказалось, тюрьму. Тюремка в промышленном районе, втором по величине в городе. Пыльное одноэтажное строение за пыльным забором. На пыльной малоухоженной улице. Как объяснили, в «настоящих» тюрьмах не хватает мест, эта – временная. (Смотрите-ка! И этого, оказывается, не хватает!). Напротив – кинотеатр «Родина» – пикантный факт, который в силу сложившихся обстоятельств сейчас не зафиксировался в мозгу, занятом пока более прозаическими проблемами.
В большом немощёном дворе стало набираться прилично неприличного, в основном, народу. Сортировали по неизвестно каким соображениям и, наконец, развели по камерам… Век живи – век учись!
Длинный угрюмый коридор. Под потолком тусклые, как предстоящие 15 суток, лампочки Ильича. Справа-слева камеры.
– Пожалуйста, – с ехидцей пригласил надзиратель. – Такой-то, такой-то, такой-то. Соответственно, вслед за фамилией такие-то, такие-то и такие-то протиснулись внутрь.
Впереди слева – деревянный настил, справа, за фанерой ведро, метла и ещё что-то непонятное.
– Параша, кивнул какой-то знаток.
Напротив двери – два забранных решётками окна. Пыльных. Понятно, что окна не открываются. Хотя, похоже, форточка в одном – да.
Каждый вошедший быстро забирался на нары – забивал место. За суетой не сразу обращали внимание, кто куда или с кем. Разные возрасты, разные лица. В основном, угрюмые и озабоченные. Впрочем, не совсем. Три пацана, один постарше – лет двадцати двух-двадцати четырёх, другие помоложе лет по семнадцати-восемнадцати с ухмылочками озирались на остальных. Гордились, герои, как же – в тюряге!
Один, здоровенный малый с сутулыми плечами, похоже, чувствовал себя как дома. Приценившись, он процедил, тихо так:
– А ну! – мужик, который было собирался расположиться, быстренько подвинулся, уступая место. Угрюмая сила, исходившая от сутулого, не оставляла места для сомнений или возражений.
Остальные все в себе, занимали оставшиеся места.
Так за суетой наступил вечер, потихоньку начинали знакомиться с ближайшими соседями.
Трое пацанов уселись в моих ногах. Достали карты. Старший – мне, хамовато:
– Убирай копыта, – и грубо двинул по ногам. И, полный презрения, добавил: – Интеллигент сраный.
Кровь бросилась в голову, ослеплённый яростью и унижением последних суток, я, не поднимаясь, изо всех сил врезал парню ногой. Удар пришёлся в район ключицы и был настолько силён, что обидчик улетел почти до самой параши.
С криком, вскочив на ноги, парень и его подельники бросились на меня и неожиданно уткнулись в появившуюся между нами фигуру сутулого:
– Цыц, с-суки! – Произнесено это было достаточно тихо, но с таким несокрушимым спокойствием и значением, что те оторопели.
– Тронете его, – продолжил, – скрош-шу!
Никто в камере не