Дом у кладбища. Джозеф Шеридан Ле Фаню
крайняя осторожность.
– Но, проклятье, там же нет ничего… ничего…
Пауза затянулась, О’Флаэрти сверлил владельца красного альбома диким, испуганным взглядом.
– Чего нет, сэр? – Паддок произнес этот вопрос быстро, но в явном замешательстве.
– Нет ничего… ничего плохого… или… или… что толку скрывать, Паддок? – О’Флаэрти пожелтел. – Я вижу, сэр, о чем вы думаете: я отравлен!
– Нет… Нет, сэр, этого я не думаю, – негодование в голосе Паддока мешалось со смущением, – состав ничуть не опасен… по большей части… разве что в одном ингредиенте – ну в трех, но не больше – нет полной уверенности, однако не сомневайтесь, страшного ничего… ничего… Но с какой стати, дорогой сэр, вам вздумалось глотать то, что не положено, нарушая тем самым мои ясные указания?
– Спросите лучше, с какой стати я вообще согласился взять эту чертову штуку в рот! – вскричал в ответ бедняга О’Флаэрти. – Надо же быть таким идиотом, совать в рот что ни попадя, не иначе как нечистый меня попутал.
– Надеюсь, с головой у вас полегчало? – важно осведомился Паддок, дабы напомнить о целительных свойствах своего снадобья.
– Да на что она мне теперь! – взвился О’Флаэрти. – Вы, Паддок, со своими адскими зельями как старая ведьма, – кончится тем, что вы еще кого-нибудь отравите.
– Мой двоюродный дед, сэр, генерал Нигл, – возразил Паддок по-прежнему с достоинством, – прибегал к этому снадобью неоднократно и с немалой для себя пользой.
– И притом вы не можете даже сказать, отравился я или нет, – бушевал О’Флаэрти.
В то же мгновение он заметил на улице доктора Стерка и отчаянно забарабанил по стеклу. Доктор не мог не внять этому призыву: фейерверкер производил странное впечатление, но все же явно нуждался в помощи.
– Позвольте взглянуть на рецепт, – сухо сказал Стерк, – вы ведь считаете, что отравились, не отпирайтесь. – Бедный О’Флаэрти не решался назвать вещи своими именами. – Если это так, то ставлю полсотни, что мне вас не спасти, да и никому из дублинских докторов тоже, а потому давайте рецепт.
Паддок положил перед ним свои записи. Стерк лениво-пренебрежительно взглянул на обложку альбома, не нашел заглавия и вернулся к рецепту. Паддок и О’Флаэрти следили за ним затаив дыхание. Дойдя до середины, Стерк присвистнул, а дочитав запись, нахмурился и закусил губы, так что они совсем спрятались, затем вновь осмотрел обложку, раскрыл альбом на той же странице и мрачно перечитал последнюю строку рецепта.
– И вы действительно проглотили эту… эту дьявольскую смесь, сэр? – вопросил Стерк.
– Мне… мне кажется, сколько-то проглотил, но я предупреждал его, клянусь вам. Скажите ему, дражайший лейтенант, я ведь говорил: не глотать, – вмешался маленький Паддок, от волнения не находивший себе места.
Но Стерк, будучи любителем сгущать краски и всячески свирепствовать, дабы усладить себя испугом пациентов, остановил его словами:
– Мне жаль вас, сэр. – Это «жаль»