Кладовая солнца. Михаил Пришвин
и вино – если обещаться не пить, то уж надо не пить ни капельки; а как же во время причастия пьют вино… правда, это кровь, но потом за-пи-ва-ют вином… Как это? Надо завтра спросить Несговорова, он все знает, и все теперь можно спросить».
Быстро проходил урок географии, ни одного слова не слыхал Курымушка из объяснений Козла, и вдруг тот его вызвал.
– Чего ты сегодня смотришь таким именинником? – спросил Козел.
Но что можно снести от Несговорова, то нельзя было принять от Козла: «смотреть именинником» было похоже на «Купидошу».
– А вам-то какое дело? – сказал он Козлу.
– Мне до вас до всех дело, – ответил Козел, – я учитель.
– Учитель, ну так и спрашивайте дело. Зачем вам мои именины?
– Хорошо. Повтори, что я сейчас объяснил.
Курымушка ничего не мог повторить, но очень небрежно, вызывающе сложил крестиком ноги и обе руки держал фертом, пропустив концы пальцев через ремень.
Тогда Козел своим страшным, пронзительным зеленым глазом посмотрел и что-то увидел.
Этим глазом Козел видел все.
– Ты был такой интересный мальчик, когда собирался уехать в Азию, прошло четыре года, и теперь ты весь ломаешься: какой-то танцор!
То же сказал Несговоров – и ничего было, а Козел сказал – так всего передернуло, чуть-чуть не сорвалось с языка: «Козел!» – но, сначала вспыхнув, он удержался и потом побледнел; наконец и с этим справился и сделал губами совершенно такую же улыбку, как это делал Коровья Смерть, когда хотел выразить ученику свое величайшее презрение словами «есть мать?» и потом – «несчастная мать!».
– Где ты научился такие противные рожи строить?
– В гимназии.
– Пошел на место, ломака, из тебя ничего не выйдет.
С каким счастьем когда-то Курымушка от того же Козла услышал, что из него что-то выйдет, а теперь ему было все равно: он уже почти знал о себе, уже начало что-то выходить, и уже не Козлу об этом судить.
Пока так он препирался у доски с учителем, на парту его Коля Соколов, брат известной всей гимназии Веры Соколовой, положил записку. Письмецо было очень коротенькое, с одним только вопросом: «Алпатов, согласны ли вы со мной познакомиться? Вера Соколова». Получить бы такое письмецо вчера – какие бы мечты загорелись! Ведь почти у каждого есть такая мечта – выше этого некуда идти, – как познакомиться с Верой Соколовой, да еще по ее выбору! С каким бы трепетом вчера он написал, что согласен, и просил бы назначить свидание. Но сегодня против этого, совсем даже поперек, лежало решение остричь наголо волосы и всю жизнь не пить вина; выходило – или то, или другое, а остричься и познакомиться с Верой Соколовой было невозможно. «Может быть, не стричься?» – подумал он и ясно представил, будто он с Верой Соколовой катается на катке под руку и шепчет ей что-то смешное, она закрывается муфтой от смеха и… «Нет, – говорит, – нет, не могу, я упаду от смеха, сядемте на лавочку». Садятся на лавочку под деревом, а лед, зимний, прозрачный, колышется, тает, и волны теплые несут лодочку. Кто-то загадывает ему