Похищенный. Катриона. Роберт Льюис Стивенсон
штаны и синий кафтан с серебряными пуговицами и с серебряными галунами, правда несколько пострадавший от морского тумана и долгого путешествия, – очевидно, его обладатель спал в нем не одну ночь.
– Примите мое искреннее сожаление по поводу гибели вашей лодки, – сказал шкипер.
– Храбрые были люди, – заметил незнакомец. – Я предпочел бы, чтобы с моря вернулись они, а не лодка, пусть даже дюжины две таких лодок.
– Там были ваши друзья? – спросил Хозисон.
– В ваших краях таких друзей не найти, – последовал ответ. – Они были преданы мне, как собаки. Головы готовы были за меня сложить.
– Да, сэр, – проговорил шкипер, не спуская глаз с лица собеседника. – Людей на свете много, чего не скажешь о лодках.
– Что ж, справедливое замечание! – воскликнул незнакомец. – Я смотрю, вы не лишены проницательности.
– Я был во Франции, сэр, – отвечал шкипер с явною многозначительностью.
– Не вижу в этом ничего удивительного. Там побывали многие удальцы.
– Несомненно, сэр, но кое-кого влекут туда пышные мундиры.
– О, так это намек! – вскричал незнакомец, и рука его опустилась на пистолеты.
– Не горячитесь, сударь, – промолвил шкипер. – Не вижу повода. Выстрелить – дело нехитрое. На вас французский мундир, но язык-то вас выдает. Сразу видно: шотландский. Что ж, ваша судьба – судьба многих честных людей в наше время. Я не осмеливаюсь их осуждать.
– Так, стало быть, вы принадлежите к честной партии? – спросил джентльмен в синем кафтане. Он подразумевал партию якобитов[19], ибо в междоусобных раздорах каждая из противоборствующих сторон закрепляла за собой привилегию именоваться честной.
– Я ревностный протестант, сэр, и благодарю Бога за это…
Никогда прежде Хозисон не говорил о религии, но, как я узнал впоследствии, он был набожен и, когда только сходил на берег, спешил в церковь.
– Но у меня достанет сочувствия к человеку, – продолжал он, – который приперт к стене.
– Что ж, хорошо, коли так. Должен вам откровенно признаться, я один из тех честных дворян, которые в сорок пятом и в сорок шестом годах потерпели крушение[20]. И чтобы быть уж до конца откровенным, скажу вам прямо: если я попаду в руки господ в красных мундирах[21], мне придется не весело. Так вот, сударь, я направлялся во Францию. Меня встречал в этих водах французский корабль, но в тумане он нас не заметил и прошел стороной, чего, весьма сожалею, не сделали вы. И вот что остается добавить: если вы доставите меня к месту моего назначения, я вас щедро отблагодарю за труды и проявленную заботу.
– Во Францию? – переспросил шкипер. – Нет, сэр. Это никак невозможно. Но в ваши родные края, извольте, доставлю. Это мы еще успеем обтолковать.
Тут, к сожалению, шкипер заметил, что я стою и слушаю в углу каюты, и тотчас отослал меня в камбуз[22] принести джентльмену ужин. Надо ли говорить, что я обернулся единым духом. Войдя
Якобитами называли сторонников шотландской королевской фамилии Стюартов, католиков по вероисповеданию. Названы так по имени короля Якова Второго.
Имеется в виду самое крупное и последнее восстание шотландских якобитов 1745–1746 гг. за престол.
Красные мундиры носили английские солдаты.