Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил. Бенджамин Стивенсон
так как на семейных барбекю в ее отсутствие все говорили о ней. Однако с возрастом приходит понимание, и теперь мне ясна разница между популярностью и тем, чтобы быть предметом для разговоров. Все изменилось из-за мокрой дороги и автобусной остановки. Во время аварии ей здорово переломало кости и помяло ногу, но это же привело ее в порядок. Теперь вам нужно знать о Кэтрин только то, что ее любимые фразы – это «Не поздновато ли?» и «Ответ на мое предыдущее письмо».
На ней был ярко-синий термокостюм под пухлым жилетом «Норт фейс», водоотталкивающие штаны и туристские ботинки, на вид жесткие, как зачерствелый хлеб. Все безупречно чистое и новехонькое, будто только что с витрины. Можно подумать, она вошла в магазин товаров для путешествий, указала на манекен и сказала: «Мне вот это». Ее супруг Эндрю Милло (мы называем его Энди) шел за ней следом, но держал дистанцию и вид имел жалкий, будучи одет совсем не по погоде – в джинсы и кожаную куртку. Он, похоже, проторчал немало времени в том же туристском магазине, поглядывая на наручные часы. Не взяв ни сумку, ни куртку, я поспешил наперерез тете Кэтрин, решив, что пусть лучше меня отхлещет холодный ветер, чем ее язык.
– Мы поели, – только и сказала она, что, вероятно, должно было сойти одновременно за упрек и наказание.
– Кэтрин, прости. После Джиндабайна мне было никак не заехать в гору. Снегу навалило. – Я указал на цепи на колесах. – К счастью, мне помогли надеть их.
– Ты что, не посмотрел прогноз погоды перед выездом? – Голос тетки прозвучал недоверчиво, мол, неужели можно совершить такое предательство по отношению к пунктуальности и здравому смыслу, не говоря уже о погоде?! Я признался, что не посмотрел. – Но ты должен был учесть это.
Я согласился, что должен был.
Кэтрин задвигала нижней челюстью. Я достаточно хорошо знал ее, чтобы понимать: она хочет сказать последнее слово, а потому молчал.
– Ну хорошо, – наконец выдала моя тетка и припечатала ледяной поцелуй к моей щеке. Я никогда не знал, как реагировать на приветствие щека в щеку, но решил последовать совету родственницы и учесть погоду, то есть штормовое настроение, а потому огласил воздух мяуканьем рядом с ее лицом. Она вложила мне в руку ключи и сказала: – Наш номер не был готов вчера, так что ты теперь в четвертом. Сейчас все в столовой. Рада тебя видеть.
Кэтрин направилась обратно в гостевой дом. Я не успел даже завести с ней какой-нибудь пустячный разговор, но Энди ждал этого момента и пошел рядом, подставив мне плечо в виде небрежно брошенного «привет», вместо того чтобы вынуть кулаки из карманов и протянуть руку. Холод пронизывал меня насквозь, но теперь я был принужден общаться, а моя куртка продолжала томиться в машине. Ветер был жесток; он находил каждую щелку в моей одежде, влезал под нее и ощупывал меня сверху донизу, будто я должен ему денег.
– Извини за это, – начал Энди. – Не принимай ее всерьез.
В этом весь Энди – хочет одновременно быть своим в доску и защитить жену. Он