Мечтатели не предают. Сашаа
завалился на песок. Вслушался, как гудит конвейер реки. Монотонные звуки шли из-под земли и вибрировали на лопатках, как мантра на губах монаха.
Я приподнялся на локтях и посмотрел через пробитый щит – предупреждение, что нельзя заплывать за буйки. В его рамке были мои бездельники. Они смывали порох пожара. Черные струи падали в реку. Она вбирала их оттенок, а потом волны, шедшие от берега, возвращали воде прежний цвет.
Сейчас как памятная открытка.
Я пошел к ним. Холодный песок отзеркалил рисунок волн. Пятки скользили на подводных гребнях. По левую руку, если присмотреться к горизонту, проступал изгиб реки. Я всмотрелся в бело-синюю даль. За ней мне виделись и паром, и пристань, и…
…и дом на том берегу. Глаза полоснули зазубрины кошмара: ее тело на лакированных досках. Ручеек крови разделил квадрат лунного света. Халат нараспашку – страх смерти и наготы. Наутро мы уехали из дома, в который я с того дня не возвращался.
Плюх. Стопа юркнула в яму. Тело, повинуясь незримой силе, кануло вниз. Вода потекла в ноздри. Легкие сжало, точно апноэ продлилось дольше обычного и пробудило сначала первородный испуг и лишь затем – сознание.
Сейчас – уже прошло.
Это все, о чем я успел подумать.
Река – или боязнь ее – вытолкнула меня на поверхность.
Великан орет. Встречный ветер возвращает выкрик обратно отправителю, приглушив буквы.
– …Пи…
– Что?
Он вопит в мегафон ладоней, но порыв ветра вновь прерывает крик.
– …здец…
Я киваю. Да, бездельник, так и было сейчас.
Я развязываю платок КД. Волны подхватывают его и несут за собой. Кровавый след тянется за впитавшей его тканью, но вскоре он исчезает в бликах солнца на поверхности воды.
Мы развели костер и проводили вечер на берегу. Оранжевое пламя пульсировало в темноте, выхватывая наши лица.
– Этим летом облом. В Штаты пускают только после второго курса. Первокурам нельзя, – говорю.
– Пиши письма, бездельник.
– Помните Тумана? На год или два старше. Он еще выкрасил башку цветными перьями, как попугай.
– Да, терся у деканата все время.
– Тип горбатился восемнадцать часов на стройке где-то в Вирджинии.
– Северной Каролине так-то.
– Какая разница. Заработал на тачку. Точно тебе говорю – маза. Следующим летом выдвинемся в Америку толпой и поднимем бабки.
Воздух впитал разнолесье голосов и, слив их в единый поток, бросил на волну, что шла по течению реки к другому берегу – темному и неподвижному. Вода была прозрачная и чистая, и свет звезд проходил сквозь нее до самого дна.
Время пришло. Я обнял бездельников, родных и навсегда молодых, как и мое восемнадцатое лето.
– Слушай, не про деньги, я… – Великан задрал руку, чиркнул ей по затылку и убрал в карман. – Потом договорим. Когда вернешься.
По спине пробежал холод, как и всегда бывает, когда отходишь от костра и ночь забирает его тепло.
– Снег! – крикнул в спину Великан. –