Мечтатели не предают. Сашаа
я находил умиротворение сна в самых неприглядных условиях: на дыбе автобусного кресла в мартовском сквозняке, в просторе хлопкового поля в Араликатти и даже за бензиновыми резервуарами в пустоши Нью-Джерси. Но обстоятельства обрамляли эти минуты такой беззаботностью, что я дрых и не тревожил бессонницей утробу матери-земли.
Первая ночь в Лондоне вышла другой. Стоило мне наконец прикрыть глаза, как за стенкой включили порно. Точнее, любительскую версию. Я прикидывал: стоит ли обозначить, что я существую? Не смутит ли их поворот на бок и, как следствие, предательский скрип реечного дна? Довлеет ли над торжеством соединения гениталий в пространстве этикет – сколько допустимо ждать без уведомления участников?
Звукопроницаемость подушки и одеяла, казалось, усиливала шлепки и стоны. Вскоре после объявления – малыш, кончаю! – бездельник на цыпочках вкрался в мою комнату. На гусиной шее гремела серебряная цепь толщиной с большой палец.
Приметив меня, бычара разжал пальцы рук. Из них выпали: мятное поло, джинсы и белые кроссы. Он смял виноватую пантомиму на лице, точно мы были знакомы тысячелетие как и едва простились.
– Oi, how you doing my old china plate? I’m Matty. Zonked after the fight, aren’t you?
Это сейчас я слышу каждое слово Мэтти. Тогда же в кипящем бульоне его болтовни я различал не больше дальтоника в настройках цветокоррекции. Мне было неловко признаться в этом, поэтому я и соглашался со всем, что вещает Мэтти, хоть это в итоге и стоило мне проживания в доме Вудхэдов.
Он прошел к окну и поднял раму.
– Еще увидимся. Сделай одолжение – не закрывай окно. А я помогу освоиться в городе.
Мэтти выпрыгнул за борт. Я улегся обратно на кровать. Сон улетел. Какое-то время я копался в карманном словаре и выискивал перевод слов Мэтти, точно на слух подбираешь аккорды к песне-фантому, отрывок которой долетел из окна промчавшей машины.
Zonqued.
Zond.
Zonked.
Кажется, так. Я раскрыл светло-коричневую книжицу и пролистал до страницы со словами на букву Z.
Zone.
Zoo.
Zoological.
Мимо. Это был словарь времен, когда Ба учила меня основам английского языка. В деле познания голоса настоящего Лондона словарь был так же полезен, как колесо от римской колесницы для спортивного велосипеда на спуске трассы Тур-де-Франс.
Я отбросил затею и достал из рюкзака плеер, чтобы скоротать время. Внутри серебряной коробки лежала кассета. Оранжевые амбушюры отсекли лишние звуки. Я включил запись.
Воображение сделало шаг назад… во время без времени.
Придуманный куплет в июльское безделье. Два голоса напевают в микрофон первого в жизни стерео. Мой шипит сквозь выпавшие передние зубы. Ее – звенит фольклорным распевом.
Тигр бумажный, тигр отважный
Не тронет тебя.
Тигр отважный, тигр бумажный
Боится только огня.
Порою река времени отступает. Отлив обнажает разбросанные мною мгновения. Свет воспоминаний касается их. Они отражают его на