Драматические произведения. Пётр Некрасов
как сказал классик! Повязали как мальчишку.
ВАЛЕРКА (безжалостно). Ты взят в заложники!
СЕРГЕЙ (покорно). Ясное дело. Против твоей интуиции я всегда пасовал.
ВАЛЕРКА. Тебя будут поить кофе. Не каким ты любишь, а плохим, сваренным на кухонной плите!
СЕРГЕЙ (жалобно). Какие ваши условия?
ВАЛЕРКА. Полная отмена всех указов господина Президента! Будут возражения, господин государственный прокурор?
СЕРГЕЙ (жалким голоском). Я скромный молодой следователь, господин репортёр.
ВАЛЕРКА (приказывает). Заваривай кофе!
ЛАВРИН послушно вышел. Коридор из прихожей в кухню оказывается непривычно длинным. Бесконечным, как бывает во сне или когда засыпаешь не ходу.
ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Все двери в квартире закрыты. Свет на кухне не горит, там и так светло. Это опять сон, сказал я себе. Стучат часы с кукушкой. Это сон, повторил я. Я у себя дома, наливаю воду из-под крана и ищу по всей кухне спички. Не нашёл, щёлкнул зажигалкой, глядя на язычок пламени. Огонь был жёлтый, как песок пляжа. А музыка из репродуктора под крышей летнего кафе играла так же монотонно, как шумит прибой в море, где, несмотря на июльскую жару, никто не купается. Это снова мой странный сон. Город без названия…»
ЛАВРИН на кухне. Щёлкнул зажигалкой. Стоит неподвижно, глядя на ровно мерцающий огонёк.
КАРТИНА 7. ПЛЯЖ
По раскалённому песку пляжа идёт старый человек. Это седовласый поджарый крепыш, на нём кожаные шлёпанцы, шорты, а на плечи накинут полинялый китель с эполетами. Да и выправка у него военная, не меньше чем ПОЛКОВНИК в отставке. На стриженые «ёжиком» седые волосы нацеплены солнечные очки.
Заметив неподвижно стоящего у линии прибоя, ПОЛКОВНИК негромко, но повелительно зовёт отставших.
ПОЛКОВНИК. Ребя-та!
Потом неторопливо подходит к ЛАВРИНУ. Насмешливо глядит на зажигалку в руке и по-военному решительно задувает горящий огонёк.
ЛАВРИН (невольно представился). Теоретик.
ПОЛКОВНИК (свысока). Вижу. Будут вопросы?
ЛАВРИН (кивает). Да. Я сел на автобус, тридцать первый. Он всегда меня до дому везёт. Я на проспекте Свободы живу. Приехали сюда, говорит: «Конечная, выходи». У вас в Городе вообще есть проспект Свободы?
Тем временем приближаются «ребята», которых звал ПОЛКОВНИК. Один из них издевательски повторяет противным старческим голосом:
– Свобода! Свобода! Свобода!
– явно, передразнивая тихо возражающего собеседника.
ПОЛКОВНИК (отвечая на вопрос ЛАВРИНА). Есть. Но Город – там. (Указывает на горизонт, где над дымкой далёкого берега громоздятся призрачные тени небоскрёбов.) А здесь пляж. Здесь отдыхают. Ребя-та!
«Ребята» наконец догнали своего неторопливого босса. Лет им тоже немало. Уже знакомый СТАРИК-приёмщик из камеры хранения волочит лёгкое пластиковое кресло, вспахивая его ножками пляжный песок. Следом ковыляет небритый, хотя и совершенно лысый КЕЛЬНЕР в парусиновом костюме и золочёном пенсне, криво сидящем на носу.