Выбор из худшего. Алексей Гришин
мелькнул в воздухе и опустился на руку с ножом. Не обезоружил, даже не остановил ее, но сбил направление удара. Вместо горла нож вошел в предплечье – тоже плохо, но уже не смертельно.
Убийца все же выпустил оружие, схватился за поврежденную руку и, бросив на парня короткий ненавидящий взгляд, скрылся в подворотне. Очень удобной подворотне, случайно оказавшейся рядом.
Случайно? Поль отметил эту мысль, но развивать не стал – рядом раненый, которому надо помочь. Он помог побледневшему Вида сесть, снять куртку, разрезал рукав, наложил жгут из шнура, которым была перехвачена котомка. После того как фонтанчиком бившая кровь остановилась, к удивлению зевак, достал из той же котомки клочок бумаги, грифель и, бросив взгляд на часы, что красовались на каком-то здании, записал время. Бумажку положил под жгут. Быстро, сноровисто, словно только этим всю жизнь и занимался. Потом так же ловко перевязал рану. И все время говорил, говорил…
– Ничего страшного, мэтр, у нас в деревне такие раны завсегда заживали, и безо всякой магии, а уж тут, в городе, даже и не волнуйтесь, все хорошо будет. Лучше подумайте, почему дилижанс лишние сто метров проехал? Стоянка-то вон она где. Правда, интересно? Ну все, вон уже полицейские идут, а я побежал, дела у меня.
Глава III
Действительно, к месту преступления подходил патруль. Двое усатых и пузатых, необъемных в талии мужчин вначале уверенно подзатыльниками и пинками разогнали зевак вместе со свидетелями, только после этого обратили внимание на потерпевшего.
– Чо разлегся, босяк? Те тут чо, ночлежка, что ль? Вставай, дурень, пшел вон отсель! – вежливо обратился один из них, беззлобно, но точно и больно пнув Вида в бок.
– Мне к врачу надо, ранен я, – попытался быть вежливым амьенский сержант.
– Да хоть к дьяволу, – изволил пошутить другой полицейский. – Надо, так катись, и неча тут разлеживаться! Чай, не в приюте!
Первой мыслью было – достать документы, построить наглых орлов и объяснить, что хамить они начали не тому человеку. Второй – после этого могут и добить, с этих станется, вон как в безнаказанности уверены. А уж покойник точно никому проблем не создаст. Ну их, ноги вроде идут, голова кружится не сильно, а справедливость можно и после восстановить, когда здоровье подправится.
С трудом поднявшись, прихватив саквояж и куртку, сложив ее так, чтобы скрыть нашивки полицейского, Вида, покачиваясь, словно пьяный, пошел искать врача. Тот нашелся в паре кварталов от рыночной площади. Маг заломил несусветную цену, желая отпугнуть неблагородного клиента, а для верности потребовал документы: мол, обязан таких порезанных записывать и в полицию о них докладывать. Ага, как же, кому лапшу на уши вешать изволите – Вида припомнил одну из присказок своего друга.
Но раз надо – значит, надо, и с наивным до издевательства видом предъявил бумагу, подписанную его сиятельством королевским интендантом Пикардии виконтом де Камбре. Ого! Личный порученец, всем оказывать всяческое содействие, а не то я вас! Вот вы, господин врач,