В руках Ирбиса. Елена Ласк
не только знать, но и ощущать, что она жива. Ей слишком досталось за последние дни. Неудачное переливание, падение с лестницы, сильный стресс. Я наконец узнал её имя, которое мне не понравилось, и которое я никогда не признаю настоящим. Никогда я не назову её Моникой, только Ника или Николь, да и фамилия ей не подходила, особенно учитывая, что она досталась ей от подобия отца, который записан таковым в её свидетельстве о рождении, на которого она совершенно не похожа. Вся красота досталась ей от матери, известной в своё время модели Ирмы Артуровны Абрамовой, перетрахавшейся с половиной моего окружения. Я искренне надеялся, что Ника не знает этот факт, как и то, что её мать была озабоченной нимфоманкой, для которой ничего не стоило провести ночь с двумя или тремя мужиками одновременно. Хорошо, что в своё время не повёлся на неё, не любил, когда женщина ярко красится, подобное меня всегда отталкивало, как и то, что Ирму не останавливало её интересное положение, к тому же в то время я уже прочно сидел на Насте, на других не стоял.
Странная ирония судьбы, я встретил Нику, когда она ещё была в животе матери. Интересно, от кого Ирма залетела. Точно не от мужа, которому платила за иллюзию брака, удобное прикрытие. Зная контингент, с которым спала Ирма, Ника может быть дочерью очень серьёзного человека, даже покруче самого Царя. Зачем рожала Ирма непонятно. До рождения Ники на её счету было четыре аборта, так почему она не сделала это в пятый раз? Чьего ребёнка решила сохранить? Точнее детей, брат Ники не выжил. Зато через два года появилась сестра, бесследное исчезновение которой, ещё до ареста Ники, вызывает много вопросов. Киссу почему-то не искали, но что самое странное – судьба сестры её будто не волновала. Либо другой вариант – Киссы тоже нет в живых, и у Ники был повод убить Барса, с которым встречалась её сестра, со всеми вытекающими последствиями… летальными. Могла ли она? Могло её зашкалить настолько, что она поступилась своими принципами? Я ведь не успокоюсь, пока не вытяну из неё всю правду.
Ника приоткрыла глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Первая реакция – слабая улыбка. Я и не надеялся на подобное. Если Ника всё ещё мне доверяет, то не всё так плохо. А потом Ника начала вспоминать и осознавать, отползая от меня как можно дальше, мотая головой сквозь боль и слабость. Приборы запищали и в палату прибежала Настя, выпроводив меня, не пуская внутрь ещё три дня.
На четвёртый Настя проявила неосторожность, сказав, что состояние Ники удовлетворительное, угрозы жизни и здоровью нет, и я отдал сухой безоговорочный приказ вколоть девушке успокоительное для перевозки обратно домой. Настя, будучи мудрой женщиной, знающей меня как никто другой, послушалась.
Первую истерику Ники слышал весь дом и вся охрана. Я проявил неосторожность, самоуверенно решив повторить то же, что и при нашем знакомстве. Был уверен, что если сработало тогда, то должно сработать и сейчас. Всё же мы много преодолели вместе, Ника подпустила меня к себе. Только что-то в ней изменилось. Она кричала так, что закладывало уши и отбивалась будто от жуткого