Дом над Волгой. Александр Станиславович Малиновский
ты, а вдруг нет? – засомневался Мишка.
– Давай в сарай!
Когда Шурка улёгся на спину на кучке свежей травы, он сказал:
– Мать встанет корову сгонять в стадо в четыре утра, она меня и обнаружит. Если всё нормально, то – порядок. Если не обнаружит, придёшь в шесть часов ко мне. Проснёшься?
– Проснусь, – заверил Мишка.
…Шурка спал глубоко, без сновидений и проснулся в восемь часов. Едва открыл глаза, увидел Мишку сидящим около на старом тазике.
– Ты чего сидишь?
– Будить тебя жалко.
…Шурка поднялся и, как будто ничего не было, спокойно прошёлся.
– Молодец, – обрадовался Мишка, – а то я вчера испугался.
– Я – тоже, – признался Шурка.
У Лопушного озера
– Завтра Жданку не гоняй в стадо, – сказал вечером Катерине Василий, – поедем в Угол косить траву.
– Ладно, – покорно согласилась мать.
Она уже поняла: спорить бесполезно. Прошёл месяц после того, первого разговора, когда было решено делать упряжь для коровы. И вот всё готово: лёгонькая рыдванка с железными колесами, с проволочными реденькими рёбрами вместо деревянных стоит посреди двора. Готова и шорка вместо хомута, лёгкая оброть и всё остальное.
Отец вывел с денника Жданку и стал подводить к рыдвану. Корова долго не понимала, чего от неё хотят. Смотрела своими большими тёмными красивыми глазами и недоумевала.
Наконец-то шорка – на шее, тонкая самодельная верёвка вместо вожжей, привязана.
– Ну-ка, Шурка, отворяй ворота.
И уж было совсем всё пошло, как надо, да мать Шурки немного подпортила момент:
– Вась, а если обидится и перестанет молоко давать?
– А куда она денется?
– Ну, пропадёт молоко, так бывает!
– Опять ты за своё!
Катерина отошла в сторону. Потом вновь приблизилась и виновато попросила:
– Вась, ты на неё не кричи, если что не так.
– Катя, я ж обещал тебе, – отец повёл Жданку со двора.
Он явно бодрился.
Рыдванка на удивление пошла ходко. Выезд на улицу был под горку. Лицо Василия светилось радостной улыбкой. Смазанные обильно дёгтем новенькие оси и колёса хотя и поскрипывали, но как-то в лад и бодро. Шурка немного успокоился и за Жданку, и за мать.
У ворот отец положил в рыдванку старую фуфайку, чтобы можно было лежать, привязал косу и они отправились в путь. Лагунок с дёгтем, как маятник, закачался на задке рыдвана. Договорились, что садиться никто не будет, только отец, когда совсем устанет, ляжет в рыдван – сидеть ему никак нельзя.
Мать даже сумку с едой не положила:
– Вась, сама понесу, ей-богу, не тяжело.
Шурка приготовился подталкивать повозку сзади так, чтобы не увидел отец.
Он знал дорогу на Лопушное до каждого поворота, до каждой кочки. Шагая за повозкой, Шурка пояснял:
– Мам, нам надо проехать туда почти три километра. Не бойся – половина дороги жёсткая и под уклон, и только у старицы начнётся песок.
– Я и не боюсь.
– А можно не по дороге, не по песку ехать, а по