Вечный шах. Мария Воронова
полный бардак, все это становилось достоянием общественности. Если они с сестрой просили маму не рассказывать какой-нибудь смешной, но неловкий эпизод из раннего детства, она обещала молчать, но можно было делать ставки, что на всех семейных сборищах муссироваться будет именно он. И если бы дело касалось только родственников, еще полбеды, но так же бесцеремонно мама вмешивалась во все аспекты жизни дочерей. Вся школьная жизнь прошла у Ирины в страхе, что мама явится на урок и сообщит учителям и одноклассникам, какая она на самом деле истеричка, лентяйка и неряха, потому что мама грозилась сделать это как минимум раз в неделю. Однажды лучшая подруга Ирины получила двойку по русскому. Ирина вызвалась, как тогда говорили, «взять ее на буксир», а раз учительница обещала, что при хорошо написанной контрольной эта промежуточная двойка никак не повлияет на оценку в четверти, девочки решили поберечь нервную систему родителей и понапрасну их не огорчать.
Занимались у Ирины дома, и, когда мама удивилась, отчего дочь повторяет тему, которую отлично знает, пришлось рассказать ей правду, предварительно взяв клятву, что мама ничего никому не расскажет. Клятву мама дала, но немедленно ее нарушила, позвонила подружкиной маме и рассказала про двойку. Естественно, сделала она это только и исключительно для пользы девочек. Пусть зарубят себе на носу, что от родителей ничего нельзя скрывать. Ну а что Ирина осталась без лучшей подруги и так всю школу и проходила в одиночестве, так разве это важно в сравнении с полученным уроком…
Ирина честно пыталась все это забыть, и забыла, и даже убедила себя, что ничего не было, а если и было, то взаправду ради ее пользы, и вообще она взрослая женщина, которой стыдно пережевывать детские обиды, но стоило оказаться с мамой под одной крышей, как вся эта муть стала всплывать со дна души, как винный осадок.
Главным, что не давало отпустить ситуацию, было то, что теперь, в своей семье, Ирина знает, как бывает иначе, знает, что хорошо воспитывать детей можно, не только становясь для них источником повышенной опасности… Но обижайся или прощай, а прошлого не изменишь. Надо жить с тем, что есть.
Она устроилась на диване, поджав под себя ноги, и открыла конспект Дубова, ожидая увидеть там полную неразбериху, но Анатолий Иванович писал, тщательно формулируя фразы, хоть и полагал, что, кроме него, эти записи никто не увидит. «Вот как вообще это можно, стараться лично для себя, – хмыкнула Ирина, – готовить себе, прибираться… С удовольствием вести дневник… Самому уважать себя, а не выпрашивать одобрение окружающих… Нет, не постичь мне этой тайны!»
К ее удивлению, занудный Дубов писал не только разборчиво, но и увлекательно, как знать, может, его в будущем и правда ждал успех на литературном поприще.
Итак, объединение дел поначалу не принесло плодов, впрочем, другого и не ждали. Убийство вообще трудно расследовать, а когда нет трупа, считай, что ты вообще не располагаешь информацией. Ты даже доподлинно не знаешь, мертва ли жертва. Оставалось