Меч Перуна. Том 6. Юрий Викторович Швец
Просетус спрашивал конклав кардиналов – известно ли им что-либо о задании вернувшегося Мериндорфа? или же он появился вследствие поручения самого ПонтифиКА?.. Просетус указал здесь, в этом месте своего отчёта, что не смог в этом направлении добиться каких-либо успехов и событийность появления молодого барона Мериндорфа осталась им неразгаданной. Он указал, что Ансгар, закрывшись в себе, встречался с Мериндорфом в течении двух дней и после этого… барон также внезапно *изчез, как и появился… Куда и какие задачи он получил от Ансгара? Просетус так не узнал, хотя спрашивал об этом и самого Людовига, которого уже хорошо «обработал» к этому времени. Король также отмолчался по этому поводу, после того, как Просетус затеял с ним разговор на эту тему… и отдалил от себя надоедливого липкого, как некое известное и дурно пахнущее вещество, аббата, показав при этом своё гневное недовольство чрезмерному любопытству того. Об этом Просетус конечно же не указал в отчёте, сославшись на то, что сам вынуждено оставил лагерь короля, ввиду вновь воспалившейся очаговой подагры на конечностях стареющего организма. Но просил… выяснить об этом появлении Мериндорфа как можно больше в узком кругу Понтифика, в коем были свои шпионы кардинальского конклава. Аббат долго думал, как ему покрасочней описать свои неудачные попытки подбить короля Людовига 2 Немецкого к скорейшему выступлению вглубь славянских земель и нехотение того двигаться, до существенных *здвигов в движении и компании второй армии Креста, коейт командовал его сын Карломан. Именно дофин должен был начать компанию и связать войной союз бодричей – этим самым не допуская объединения двух союзов (ободритов и лютичей) в Единую силу. Просетус долго жевал перо в своих гнилых зубах, выискивая подходящие ему формы изложения сего момента в своём письме, как вдруг почувствовал в шатре… чужое присутствие.
Это чувство чьего невидимого присутствия пришло к нему не сразу…, а после нескольких едва уловимых шорохов. Аббат вскочил… озираясь вокруг себя.
– Кто здесь? – пролепетал он едва слышно, – кто вторгся… в обитель бедного аббата, служителя Господа нашего?
Какое-то время в шатре было тихо и Просетус уже подумал, что ему эти звуки просто поКАзались ему, вследствие внушаемой тревоги по поводу своего отчёта пред конклавом кардиналов Ватикана. Он вновь повернулся к столу с письмом… и сел на стул, беря в руки пожёванное письмо.
Но в этом момент шорох повторился… и теперь он был явен настолько, что Просетус уже не сомневался в услышанных им определённых звуках.
– Да кто здесь! Я крикну сейчас стражу! Дорис это ты? Ты что принёс мне ужин?!
Шорох перерос в тихие шаги, кои *изходили как раз с той стороны, откуда и приходил слуга Просетуса, отвечавший за хозяйственную часть бытия Просетуса в начавшемся походе.
– Да что ты молчишь… Дорис?! – не выдержал Просетус, потянувшись