MANUL: история одного одиночества. Ден И.
за тем, чтобы я ничего не стащил, то ли за тем, чтобы не упал в обморок от запредельных цен. Не так оцениваю свое время и значимость, отчего люди позволяют себе опаздывать на встречи или отменять их, не предупредив заранее. Не так стою в лифте с соседями – молча – а должен улыбнуться и завязать пустой разговор, лишь бы заполнить неловкую паузу. А я не люблю говорить ни о чем. Иногда бывает, а я так умею, что как открою рот, как втянусь в разговор, как начну что-то рассказывать, и убедительно так, а потом думаю, ну на кой черт я лезу со своими мыслями в чужие головы?! Они все равно в них не поместятся. И потом жалею почти целый день, что позволил себе заговорить. И теперь, заходя в лифт, я улыбаюсь, и не как раньше – широко и очень приветливо, – а так, суховато-натянуто, ну чтобы показать, что я не совсем уж дерьмовый человек и знаю правила приличия. Хотя, если говорить честно, устал я от этих приличий. Если я на самом деле не приличный, зачем мне делать вид, что все совсем не так?
Еще я никак не могу ни привыкнуть, ни избавиться от одной своей странности: когда я вынужден говорить, в этот момент я как будто выхожу из тела, чтобы наблюдать за ним со стороны; я слышу свой непривычно-дурацкий голос, вижу скованность, ужимки, выдающие во мне неуверенность. Я наблюдаю со стороны за этим человеком, управляю его речью, его телом, но мне совсем не нравится результат. И по этой причине я решаю закончить ненавистный диалог как можно быстрее. И нет у меня острой необходимости заполнять тишину разговорами. Лучше уж я уткнусь в книгу, посмотрю кино или погружусь в размышления, чем стану терпеть бессмысленную болтовню. Вот такой вот я человек – для всех разный, для себя одинокий.
И я не говорю о какой-то сложной внезапной ситуации. Так происходит со мной каждый день. Я, как турист, который выходит из отеля и попадает в незнакомый город: с широко раскрытыми глазами он идет по улицам, опасаясь свернуть не туда и заблудиться; он сталкивается с людьми, но совсем не понимает их, не понимает, о чем они говорят между собой, и когда задает вопрос на своем языке, они только разводят руками, что-то отвечают, улыбаясь, и проходят дальше. Он протягивает деньги бакалейщику, специально выбирая купюру покрупнее, чтобы тот сам отсчитал сдачу, а не просил на непонятном языке добавить мелочь, потому что свежий круассан стоит на три монеты больше; он задирает голову и с изумлением разглядывает фасады домов и совсем не понимает, что означают все эти надписи на ярких цветных вывесках – буквы знакомы, но их последовательность не имеет никакого значения. Он продолжает осторожно идти, потому что любопытно, куда занесет его это короткое дневное путешествие. Каждый день я выхожу из отеля…
Повеситься, отравиться или даже поджечь себя – слишком больно и долго: корчиться от таблеток, задыхаться, болтаясь в петле, гореть, преодолевая жуткую боль. Нет, нет. Все это не подходит.
Я открыл глаза, швырнул плед в сторону и вскочил с дивана. Я решил, что ждать больше не хочу. Нет никаких сил терпеть эту жизнь. Она затянулась. Я просто устал от того, что