Добро побеждает любовь. Борис Шаров
такси и велел ехать в космопорт. Куда отправиться? Воспользовавшись автомобильным компьютером, я вошёл в Сеть. Когда я выходил из такси у здания космопорта, у меня уже был ответ. Я летел на Нибиру.
Нибиру – маленькая планета с большой массой. Сила притяжения на ней равна земной. Населена преимущественно учёной братией всех мастей. На планете шесть тысяч университетов – примерно по десятку на каждую официально признанную науку и по сотне – на каждую непризнанную. Планета ботанов и шарлатанов, которые были непримиримыми оппонентами в научных спорах, что не мешало им становиться приятелями на студенческих вечеринках.
Если верить слухам, информация о Ларианском Огне хранилась в Нибируанском Палеонтологическом Университете. Проблема в том, что архивы данного университета были доступны лишь нескольким профессорам данного университета и были закрыты для всех остальных смертных и обеих бессмертных рас. У меня не было плана, как обойти данный запрет, я собирался импровизировать.
Профессор Грюндих носил короткую бороду и шляпу, в мечтах видя себя космическим конкистадором, покорителем планет. Он сидел у себя в кабинете и изучал небольшую пирамиду – артефакт из пещер Френии. В руках у него был стакан аллюзианского виски, настоенного на аллюзианских болотных слизнях. В окно светило солнце, со двора слышалось щебетание птиц и студентов.
К этому моменту мой корабль приземлился в космопорту Нибиру, и, взяв такси, я направлялся в Нибируанский Палеонтологический Университет.
Грундих ковырял пирамиду, стоявшую перед ним на столе, сначала пальцем, потом карандашом, затем сдул пыль и почистил пирамиду кисточкой, надеясь разгадать древние символы, обрамлявшие артефакт.
Вдруг пирамида на мгновение вспыхнула, и Грюндих почувствовал себя странно. Он словно видел себя со стороны. Ан нет, подождите-ка: он и правда видел себя со стороны.
Нет, это не было похоже на стандартный эффект выхода души из тела от аллюзианского виски, коим так любят развлекаться студенты, проникая в бестелесной ипостаси в женские общежития. Просто Грюндиха стало два, что в два раза превышало стандартное количество Грюндихов на Нибиру.
Планета была слишком мала для двух гениев.
Однако же личность Грюндиха не задвоилась, она лишь разделилась на две противоположности, потому в целом Грюндих не испытывал дискомфорта. Хотя правильнее будет сказать, что он чувствовал себя как прежде. Просто теперь все конфликты, терзавшие прежде одного Грюндиха, были равномерно распределены по двум телам. Все глупости, от коих Грюндих всегда воздерживался, воплотились в Грюндихе номер два.
В этот момент в дверь постучали. Один из Грюндихов неуверенно вздрогнул, а второй решительно произнёс:
– Открыто!
Я вошёл в кабинет.
– О, да у вас тут вечеринка, – поздоровался я.
– Типа того, – ответил второй, а первый задумчиво пролепетал:
– Я всего-навсего