И опять Пожарский. Андрей Шопперт
осматривая раненых, и добивать тех, кто, по его мнению, уже не жилец. Пан Заброжский и сам бы так поступил, ведь избавить умирающего от мук – дело праведное, но гораздо позже, и при наличии тех, кому можно это кровавое дело поручить – им и поручил бы. Боярич между тем добил троих тяжелораненых и приступил к лечению тех, кто был ранен легко.
Шляхтич сначала подумал, что он их пытать взялся. Всем известно: для того, чтобы рана не загноилась, её нужно прижечь раскалённым на огне железом и легко перемотать тряпицей. Что же делал княжич? Он долго, не обращая внимания на крики раненого, промывал рану хлебным вином, затем срывал какую-то траву, жевал её и, наложив эту кашицу на рану, туго перематывал заготовленными вчера кусками материи, пропитанными тем же хлебным вином.
Поразмышляв, пан Янек решил, что это, наверное, древний способ лечения ран, известный только князьям Пожарским. Известно, что род этот очень старый и ведёт своё начало от самого легендарного Рюрика, а тот, судя по былинам, знался с волхвами. Любивший узнавать всё новое лях не поленился, подошёл к Петру и стал помогать тому перевязывать раны, а заодно поинтересовался, что за траву прикладывает княжич к ране. Оказалось, обычный подорожник – трава, известная в Польше как бабка. Таких раненых, которым княжич решил оказать помощь, было четверо. Помогая отроку, Янек решил, что выбраны они правильно: раны хоть и глубокие, крови много натекло, но все поверхностные, внутренние органы не задеты, могут и выздороветь.
Закончив с ранеными, пан Заброжский отправился ловить коней, надеясь найти что-нибудь интересное в седельных сумках. А Пожарский теперь уже по-настоящему пошёл пытать пленных. Матка Бозка, что за отроки подрастают в Московии!
Потом был военный совет. Отрок опять собрал всех стрельцов в круг (странная манера!) и рассказал, что узнал от татей при пытке. В десяти верстах на полночь лежит село Мстёра, в нём сейчас тринадцать казаков, четверо из них – в дозорах. Сам атаман Иван Сокол и двое его подручных, скорее всего, бражничают. Ещё пять десятков казаков выступили в поход: тати решили покуситься на святое и разграбить женский монастырь в двух днях пути на восход. Отбыли они два дня назад и вернутся, наверное, не раньше, чем дня через три (день – на разграбление да дня два-три – на обратную дорогу, чай гружёные пойдут).
Пожарский предлагал, как стемнеет, напасть на село, по дороге вырезав дозоры. Пленные покажут, где стоят секреты и где в селе гулеванит атаман с ближниками. Их спящими повязать, убивать нельзя: те под пытками должны показать, где зарыли казну. Потом уже пройтись по селу и прибить оставшихся шестерых станичников, ну или, если повезёт, взять и повязать спящими. С военной точки зрения план был неплох. С другой стороны, он был просто чудовищный: не честная рыцарская схватка, а тихое подкрадывание в ночи, аки тати, и вырезание спящих. Нет, эти русские ни разу не рыцари. С ними нельзя воевать. Никаких законов чести не блюдут.
Оказывается, думал так не только он, пан Янек, но и ещё несколько