Большая волна любви. Михаил Александрович Самарский
прозвучало с разных сторон.
– Совершенно верно. – Кей кивнула и нарисовала немного видоизмененный символ этого слова. – А этот кандзи означает глубокий красный цвет, такой, как малиновый или гранатовый. А вот этот, – на доске появился еще один иероглиф, – описывает красно-оранжевые оттенки, – сказала она и изобразила следующий. – А этот используется для описания ярко-красного цвета, алого или огненно-красного. Всем понятно? – Госпожа Кисимото снова обвела глазами студентов.
– Да, – дружно закивали они.
– Раз все понятно, тогда вам осталось выучить, какой из них как пишется, и будет вам счастье, – улыбнулась она, чуть склонив голову. – Перейдем к следующему примеру. – Она опять отвернулась к доске и принялась рисовать следующие иероглифы.
«Бред какой-то», – подумал Михаил.
Он проклинал тот день, когда согласился с отцом и поступил в университет на факультет иностранных языков. Хотя сложно назвать это согласием: родитель просто поставил его перед выбором, и сыну ничего не оставалось делать, как принять один из вариантов. После девятого класса Михаил решил окончить школу экстерном, обосновав это тем, что у него не было желания еще два года протирать штаны за школьной партой. На самом деле ему не терпелось быстрей избавиться от ненавистного ярлыка «школота» и окунуться во взрослую жизнь.
Отец сначала принял его желание в штыки.
– Положено учиться одиннадцать лет, вот и учись, – отрезал он.
Мать же, наоборот, услышав категоричный отказ мужа, в привычной манере, активно жестикулируя руками, возмутилась:
– Mamma Miá, Алекс, ну чего ты упираешься? Ну не хочет ребенок больше учиться в школе, что в этом плохого? В таком возрасте это нормально – хотеть скорее стать взрослым.
Почувствовав ее поддержку, Михаил уперся и настоял на своем. В конечном итоге вдвоем с матерью им удалось уговорить отца. Позже он понял, что надо было прислушаться к совету отца и продолжить учебу в школе. Но тогда Михаилу казалось, что он принимает верное решение. «Лучше бы еще школотой походил, чем год мучиться на факультете японоведения», – не раз думал он.
– Хорошо, – кивнул отец, – я даю свое согласие на экстернат, но при одном условии: после его окончания ты поступаешь на японистику. Если это для тебя неприемлемо, тогда оставайся в обычной школе.
– Па, я хотел поступать в художественный институт, – возразил Михаил.
– Выкинь эту мысль из головы! – отчеканил Алексей Михайлович. – Майкл, чтобы стать художником, не надо тратить годы жизни на обучение. Нужно просто иметь талант. Если он у тебя есть, ты непременно станешь Рембрандтом и без специального образования, ну а если нет, хоть заучись, но художника из тебя не получится. Ты прекрасно знаешь моего друга – Льва Григорьевича, так вот, чтобы добиться признания, он потратил пятнадцать лет – и все эти годы перебивался случайными заработками. Его семья жила впроголодь, пока он ждал своего звездного часа. А когда дождался, остался один как перст. Жена