Внеорбитные. Мэри Роуз Блэк
сказать имя? Я же не предлагаю тебе переспать, нет? Или ты веришь во всю эту хрень с называнием предметов, когда имя равно душа, потому легко можно причинить вред, словно демону, которого всегда просят назвать истинное имя, во всех этих религиозных ужастиках? Так, что ли? Да не стану я за тобой следить в соцсетях! Так, погляжу пару фото, и хватит. Человеку интересно то, что неизвестно. Так что нечего строить из себя что-то. Нам ещё с тобой работать вместе. Если любишь, когда зовут по фамилии, то так бы сразу и сказала…»
Жизнь была бы намного проще, если бы мы могли легко высказывать всё из своей головы. Уметь читать мысли было бы очень кстати. Девушек и без того не понять, а эта ещё и в шорах вся.
Она моргает, разрывая контакт. Ко мне тянется её ладонь:
– Холзи.
Рука прохладная, приятная, ухоженная. Нет длинных ногтей. Аутентичная какая.
– Айзек, – пожимаю я ей кисть. Краешек губ едва заметно дёргается. Может она специально разыграла всё это, ждала момента, устроила целый спектакль. Я уже не знаю, что думать, настолько мне сложно понять её. Странная она какая-то. Обычно моё знакомство с противоположным полом проходит быстрее.
– Приятно познакомиться. Теперь мы можем заняться проектом, м? Не просто так же я пришла в ваш университет.
Вот же зануда. Неужели не понимает, что я хочу узнать её поближе, пообщаться…
– Потому что Нью-Йоркский самый лучший, – язвлю я в ответ. – Но ладно.
Мы закончили около восьми. Я в основном слушал её идеи, наблюдал за ходом мыслей, отражавшихся на лице, в заметках с росчерком, которые она делала. Пока я говорил об одной из идей насчёт оформления, она рисовала на краю листа какие-то завитушки, что-то там штриховала. От скуки? Или ей так сложно слушать кого-то, смотреть, всецело поглощаясь, и надо обязательно или смотреть куда-то, или рисовать? А может это от нервов: снаружи она такая напряжённая, зажатая, словно сдерживает себя, вот и выходит это её «Я» в такой форме. Кстати, очень даже вероятно.
Или вот эта её потребность быть неузнанной… В поисковике толком ничего нет, не стал я читать про её успехи в школьные годы, всю эту сводку по жизни, которой никто из нас не живёт, лишь для «фасада» это и создаётся, чтоб первое впечатление получше было. В сети мы совсем не такие, как в жизни. Хотя Инстаграм её мне понравился: нет никаких постов с фокусом на пятой точке, селфи с ванильным взглядом, ещё прочей мишуры, что встречается у большей половины девчонок. Нет, не то, чтоб я осуждал их, нет – мне нравится смотреть на красивых девушек, но не под слоем фильтров. Ах, Инста – красивая сказка!
В её ленте сплошь одно небо. Сотни фотографий. Ну ладно, штук двадцать точно будет. Сотня – это примерное количество фото вообще. Потом её подруга, деревья, архитектура, современная и старосветская, европейская, и, наконец, несколько личных фото. Ни одной фотографии с семьёй – может, она сирота? Или не общается? Есть фотка с мужской рукой, ну, классика, – парень? Или бывший? Для неё Инстаграм скорее коллекция фотокарточек, а не хранилище воспоминаний. Эстет.
Когда